В Алатыре есть то настоящее, чего не найдешь в Москве. Так считает местный священник игумен ВАСИЛИЙ (Паскье), и, наверное, он больше, чем кто-либо другой, имеет право на такое смелое заявление. Он француз по национальности, но уже четырнадцать лет живет в Чувашии и провинцию со всеми ее проблемами изучил хорошо. С жизнью алатырского прихода, его необычным настоятелем и его прихожанами познакомилась корреспондент журнала Анна ПАЛЬЧЕВА.

Католик Пьер Мари Даниэль Паскье в 1980 году принял постриг с именем Базиль (Василий). Он жил в униатском монастыре св. Иоанна Пустынника в Иерусалиме, где часто останавливались паломники из России. Знакомство с ними во многом определило его переход в Православную веру. В 1994 году в Москве состоялось присоединение к Православию иеродиакона ВАСИЛИЯ. В 1995 году он был рукоположен в иеромонахи. Летом 1996 года назначен благочинным Свято-Троицкого мужского монастыря в Алатыре. Затем в течение пяти лет был духовником местного Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря. Два года назад о. Василий стал настоятелем больничного храма в честь Иверского образа Божией Матери. Ведет факультатив по французскому языку в городской школе. В 1998 году о. Василию удалось наконец оформить российское гражданство. На заседании Священного Синода 25 декабря 2009 года назначен на должность наместника Свято-Троицкого мужского монастыря г. Чебоксары

Виктория тети Зины

Зинаида (тетя Зина) уже двенадцать лет как на пенсии. Ушла рано, в пятьдесят лет, так как работала на вредном производстве: заливала реле смолой на релейном заводе. А дома оказалось скучно: родственники заходили редко, подружки тоже. Одна была отдушина — дача. На огороде тетя Зина выращивала огурцы, лук, викторию (так здесь называют садовую клубнику) и т.д. Ходила в лес, потом закручивала банки с грибами, варила земляничное варенье. Получалось так много, что подруга посоветовала: «У нас новую церковь восстанавливают, там мужики работают, их кормить надо. Ты б поделилась своими запасами-то». Тетя Зина поделилась раз, другой и — осталась работать на приходской кухне. «Когда я сюда пришла первый раз, — говорит она, — здесь было как после бомбежки: стены все оббитые, пола нет, ямы. Строительные леса стоят».

А потом ей поручили ответственное задание — ходить по городу с кружкой и собирать деньги на храм. В один базарный день удавалось собирать по тысяче рублей. «Люди разные бывают. Иной раз подходят: «Че стоишь? Батюшке на новый “Мерседес” собирашь?»

Монахиня Ангелина была пострижена в Свято-Троицком мужском монастыре, а затем стала насельницей одного из женских монастырей Твери. Вскоре у нее заболели колени, и ее отправили обратно в Алатырь к родным. Но о. Василий пригласил ее к себе на приход. Теперь она живет при церкви, читает Псалтирь. Десять лет назад мать Ангелина работала в малярной бригаде. И вот они с подружками решили «подхалтурить» в монастыре (его как раз начали восстанавливать). Постепенно стали воцерковляться и потом, когда с одной из подружек решили искать себе духовника, присмотрели о. Василия: этот нам, мол, по зубам. Он по-русски, наверное, не особо понимает, будет позволять нам грешить… В итоге, по ее собственным словам, «осталась без зубов» — и в прямом, и в переносном смысле.

Приходская жизнь в больничном храме в честь Иверской иконы Пресвятой Богородицы в Алатыре началась, как это обычно бывает, с восстановления церкви. То есть приход образовался еще до того, как церковь открылась. Каждое воскресенье здесь — в небольшой комнатке при входе в храм — служили молебен Иверскому образу. Весть о том, что в центре города восстанавливается церковь, быстро облетела окрестности. С первого же дня на молебны стали приходить по двадцать-тридцать человек. Тут же совершались первые крещения.

О. Василий рассказывает: «Лет десять назад, когда я приехал в Алатырь, я заметил это здание. Посмотрел и подумал: наверное, бывший храм. Навел справки — так оно и оказалось.

А как-то венчались люди из правительства Чебоксар. У меня тогда не было храма, я совершил таинство в чужом храме. После этого пригласили на обед. Там министры, руководители администрации. Я взял слово, говорю: ”На территории больницы есть Иверский храм, нужно его вернуть Церкви“. Министр тут же спросил у главы администрации, возможно ли это. ”Конечно, можно!” За пять минут вопрос решили…

Известно, что образ Иверской Божией Матери покровительствует иностранцам. В 1994 году я приехал в Псково-Печерский монастырь. А там иконописец о. Олимпий как раз дописывал Иверскую икону. Я попросил о. Олимпия дать ее мне. И эта икона была везде со мной — в Москве, в Чебоксарах, в мужском монастыре и т.д. И когда мы открыли этот храм, я понял, что здесь место для этой иконы. Она теперь висит в алтаре.

Два года назад, когда мы начали восстанавливать храм, у нас не было никаких денег. Но мы начали, молились, и Господь послал нам именно то, что надо».

Руфь

Руфь руководит хором и ведет занятия в воскресной школе для взрослых. Не удивляйтесь такому непривычному имени — она англичанка. Скоро уже десять лет, как Руфь живет в Чувашии. Сначала посели лась в Чебоксарах, а через год, познакомившись с о. Василием и став его духовным чадом, переехала в Алатырь. Руфь преподает английский в местной школе и учится заочно в Свято-Сергиевском богословском университете в Париже. «Многие люди, которые к нам ходят, только еще начинают воцерковляться, только узнают, что такое пост и молитва, — рассказывает Руфь. — Мы стремимся к тому, чтобы человек чувствовал себя на приходе как дома. Главный дар отца Василия — умение общаться с людьми. Причем с представителями самых разных сфер жизни. Он всегда старается, чтобы люди на приходе понимали, что Церковь должна выйти из своих стен и включить других. Новеньких мы приглашаем в воскресную школу, за общие трапезы. Бедные женщины на кухне никогда не знают, на сколько человек готовить. Отец Василий считает, что прихожане — это одна семья. Местные относятся к нам с о. Василием, иностранцам, очень хорошо, воспринимают нас как своих, потому что мы здесь уже очень давно живем. И живем, как все».

Костяк прихода образовался примерно десять лет назад, когда о. Василий поселился здесь в мужском монастыре и у него появились первые духовные чада. Интересно, что почти все помнят дату, когда впервые пришли к нему. Другие прихожане появились после того, как начали восстанавливать Иверскую церковь.
Однажды приехали две семьи из Ульяновска (это 200 км от Алатыря). Они хотели стать духовными чадами наместника Свято-Троицкого монастыря отца ИЕРОНИМА, но он их к себе не взял. Идите, говорит, к отцу Василию. Тот их принял. И когда началось восстановление Иверского прихода, ульяновцы позвали своих друзей, знакомых — всего человек пятнадцать мужчин. С тех пор они приезжают каждые выходные. А в будни работают у себя на заводе.

Игумен Василий продолжает: «Мы специально никого не искали. С радостью принимали тех, кого Господь посылал. Бабушки — те сами завелись, как грибки. Если дождик поливает, погода становится теплее, они растут. Бабушки — это фундамент прихода, они всегда были и будут. И не надо думать, что бабушки немощные. У нас весь храм оштукатурили бабушки — одной шестьдесят три, а другой семьдесят три года.

Икон в иконостасе у нас пока мало, может, появятся, если найдем благодетеля. Но если хороший приход, то каждый прихожанин тогда — это икона. И поэтому если будет живой приход, то и иконостас будет сам собой».

«Церковь — это мужское дело»

Полгода назад появился нынешний плотник и завхоз храма Сергей. Он долгое время работал в «диких бригадах» — ездил по стране, строил дома. Потом все это надоело, Сергей обнаружил, что у него нет дома: семью он не видит, не знает даже, что у них тут в Алатыре происходит. Оказалось, одна из его двух дочерей поет на клиросе у о. Василия. От нее Сергей узнал, что в храме есть работа для плотника: «Так получается, что я стал чадом о.Василия. Он мне предложил работу завхоза.

У меня пока нет другой работы в Алатыре, я согласился. Но того, что мне платят в храме, не хватает. У нас с женой и двумя дочерьми две комнаты в общежитии, еще есть собака и кошка. Мне повезло, что мои домашние такие неприхотливые, ничего от меня не требуют. Иначе бы мы не справились».
Игумен Василий: «Старосты сейчас на приходе нет. У меня был на приходе человек, у которого сын умер от наркотиков, сам он начал пить. Я ему предложил помочь мне на приходе — стать старостой. Но этот шаг оказался моей большой ошибкой.

Я потерял возможность управлять, вести приход куда надо. Священник должен иметь возможность сам формировать приход, рождать его, воспитывать людей. Опять же храм построить — чтобы все было со вкусом и по-православному.

Я всегда радуюсь, когда приходит побольше мужчин. Для местных жителей церковь — это женское дело. Но я стараюсь переубеждать их, доказывать, что церковь — это мужское дело. Иногда приходится к ним и с шуткой: что, мол, я похож на женщину, что ли? А потом, когда уже есть несколько человек мужчин, создается мужская атмосфера, и мужчины приходят один за другим — вроде чем я хуже? Так же и со спонсорами — сложнее всего найти первого».

Настоящая русская жизнь

Богослужения в храме начались с января нынешнего года. Сейчас здесь примерно тридцать пять постоянных прихожан, по выходным причащаются по сто человек. Самые верные прихожане — конечно, бабушки. Некоторые в церкви каждый день. Скрюченные, с палочками, они приходят из близлежащих домов. Храм, где служит о. Василий, удобно расположен — в центре Алатыря. И службы в храме начинаются в восемь утра — на час позже, чем в других церквях города.

Приход дружит с детским домом-интернатом для умственно отсталых детей — временами их приводят в церковь, ученики воскресной школы устраивают для них спектакли. О. Василий хочет организовать при храме благотворительную столовую, видеотеку, где можно было бы смотреть фильмы духовного содержания, и, если получится, богадельню. Впрочем, малоимущих прихожан кормят в трапезной уже теперь. В Алатыре достаточно много бездомных. О том, что на Иверском приходе можно поесть, быстро стало известно. Конечно, встречаются и такие люди, которые, по выражению о. Василия, «обнаглевают»: профессиональные бомжи, ленивые. А иные приходят, и первое, о чем спрашивают, — чем здесь можно помочь? Для таких и существует трапезная.

Среди местной молодежи много наркоманов. Еще больше токсикоманов и алкоголиков: пить начинают лет с семи.

В советские времена Алатырь был крупным промышленным городом, здесь было много заводов, на одной фабрике производили пианино. Сейчас фабрика закрыта, заводы работают даже не вполсилы, а хорошо если в четверть. Вся работоспособная молодежь занята торговлей — ездят в Мо скву за товаром, потом продают в окрестных городах. На вырученные деньги покупают необходимые вещи у других перекупщиков. Старички живут за счет своих огородов.

«В Алатыре — настоящая русская жизнь. В Москве — уже не русская, — говорит о. Василий. — Возьмем бабушек в деревне — это же ужас, что они смотрят! Бабушке в фуфайке, у которой туалет на улице и моется она в бане, показывают теток, у которых жизнь прекрасна, которые только и думают, как бы сменить мужа. В моде вульгаризация. Много книг, где объясняются сложные вещи простым языком, за счет этого священные вещи теряют сакральный смысл. Икону вульгаризируй — получится просто картина. Пасху вульгаризируй — останутся одни куличи и крашеные яйца. Но в них-то нет жизни. А жизнь в другом: “Христос Воскресе!” — “Воистину Воскресе!”».

Тетя Маша — снежная лавина

Мария Никитична (тетя Маша) — личность легендарная. Это та самая шестидесятитрехлетняя бабушка, которая оштукатурила почти весь храм. Вот как рассказывает про нее тетя Зина: «Приехали ребята из Ульяновска, стали штукатурить алтарную часть. Оштукатурили немного. Потом к ним присоединилась тетя Маша — и пошла, как снежная лавина! День — и колонна, день — и колонна. Ровно так работает — уголки прямо точеные!» Сама тетя Маша о себе отзывается куда более скромно: «На добрые дела надо бегом бежать. А если просят — это уже не помощь. Это хорошо, что они меня вытерпели. У меня характер тяжелый. Но если уж меня вытерпели — значит, спасутся. Но мне все помогали, один не справишься, какой бы ни был специалист. Господь поможет — сил хватит. А батюшка как работает?! Всегда рядом с нами, бывает, мужчин совсем нет, а он нам помогает… В воскресную школу не хожу: много буду знать — много спросят».

Настоятель храма очень благодарен СВЕТЛАНЕ за то, что она взялась вести в воскресную школу для детей. Для нее это настоящий подвиг: дело в том, что она не видит (буквально в течение недели ослепла на оба глаза). Поэтому на занятиях с детьми обязательно присутствует ассистент. Светлана рассказывает о своем первом занятии (школа открылась осенью прошлого года): «Мы развешали объявления. Украсили комнату, сидим радостные, ждем детей. Приходит первая девочка с мамой. Мы ее спрашиваем: “Ну как, девочка, ты сама захотела идти в воскресную школу или мама настояла?”
А мама за девочку отвечает: “Мы здесь в первый и последний раз”. Оказалось, девочка согласилась прийти на занятие только с этим условием. Она не хотела вписываться в правила церковно-приходской школы, носить юбку и т.д. А мы сидим и не знаем, сразу ли расплакаться или подождать до окончания занятий. Потом собрались еще дети, шестнадцать человек. Но эта девочка не только не ушла от нас, а еще и маму привела в школу для взрослых. Мама до того была неверующей».

«Чтобы Христос стал дыханием»

Снова беседуем с о. Василием: «Батюшка — это ведь отец. А отец рождает людей. Поэтому он должен быть инициатором общины. Надо идти на контакт. Идти туда, где собираются люди. Батюшка должен служить народу, а не наоборот. Недаром он и называется священноСЛУЖИТЕЛЬ. Для этого нужно изучить язык, психологию народа. Надо каждого слушать, любую бабушку. Никаких особых умений не надо — просто понимать нужно и слушать. А потом и прихожанин начнет батюшку слушать. Но я не хочу, чтобы люди становились прихожанами. Я стремлюсь, чтобы они стали верующими, чтобы они обрели Христа. Чтобы, как св. Иоанн Кронштадтский, могли размышлять на тему “Моя жизнь во Христе”. Чтобы Христос стал их дыханием.

Священник сам должен следить за тем, чтобы вокруг него не образовывалось что-то вроде стены из самых близких прихожан. Я, например, ругаюсь, и, если кто-то из моих близких прихожан обидит бабушку, я его поставлю на поклоны. Если я встречаю кого-нибудь из нечастых прихожан на улице, говорю: “Ну, когда вы придете? Приходите!” Нужно же использовать и людское любопытство. Случилось так, что одна бабушка пришла раз, а потом ее не видно. Что случилось? Выяснилось, что ее кто-то обидел. Я говорю: “Вы что — я отдаю свою кровь для того, чтобы собрать людей, а вы их раскидываете?!”

Я вообще думаю, что вся деятельность должна исходить изнутри. Как источник — бьет струя, и значит, нужно обустраивать купель.

Чтобы объединить прихожан, у нас есть трапезная. Я бы хотел, чтобы после службы устраивалось чаепитие, на которое смог бы прийти каждый, кто хочет. Но сейчас нам не позволяет место. Потому что нужно, чтобы люди ближе общались. Слава Богу, что теперь люди могут выбирать, в какой храм ходить. Ведь до революции приходы были чисто функциональными — это было место, где крестили, венчали, отпевали. Сейчас же люди ищут то место, где они смогут расти духовно».

Меня все мучил вопрос о том, как же все-таки относятся местные жители к игумену из Франции. Я слышала, что периодически с церковных ворот приходится оттирать свастики. Вот что мне ответил о. Василий: «Нет ни русских, ни французов, а есть один православный народ. Люди, которые делят людей по национальности, просто ничего не смыслят в духовной жизни».

Фото Сергея Шахиджаняна

Католик Пьер Мари Даниэль Паскье в 1980 году принял постриг с именем Базиль (Василий). Он жил в униатском монастыре св. Иоанна Пустынника в Иерусалиме, где часто останавливались паломники из России. Знакомство с ними во многом определило его переход в Православную веру. В 1994 году в Москве состоялось присоединение к Православию иеродиакона ВАСИЛИЯ. В 1995 году он был рукоположен в иеромонахи. Летом 1996 года назначен благочинным Свято-Троицкого мужского монастыря в Алатыре. Затем в течение пяти лет был духовником местного Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря. Два года назад о. Василий стал настоятелем больничного храма в честь Иверского образа Божией Матери. Ведет факультатив по французскому языку в городской школе. В 1998 году о. Василию удалось наконец оформить российское гражданство. На заседании Священного Синода 25 декабря 2009 года назначен на должность наместника Свято-Троицкого мужского монастыря г. Чебоксары

Виктория тети Зины

Зинаида (тетя Зина) уже двенадцать лет как на пенсии. Ушла рано, в пятьдесят лет, так как работала на вредном производстве: заливала реле смолой на релейном заводе. А дома оказалось скучно: родственники заходили редко, подружки тоже. Одна была отдушина — дача. На огороде тетя Зина выращивала огурцы, лук, викторию (так здесь называют садовую клубнику) и т.д. Ходила в лес, потом закручивала банки с грибами, варила земляничное варенье. Получалось так много, что подруга посоветовала: «У нас новую церковь восстанавливают, там мужики работают, их кормить надо. Ты б поделилась своими запасами-то». Тетя Зина поделилась раз, другой и — осталась работать на приходской кухне. «Когда я сюда пришла первый раз, — говорит она, — здесь было как после бомбежки: стены все оббитые, пола нет, ямы. Строительные леса стоят».

А потом ей поручили ответственное задание — ходить по городу с кружкой и собирать деньги на храм. В один базарный день удавалось собирать по тысяче рублей. «Люди разные бывают. Иной раз подходят: «Че стоишь? Батюшке на новый “Мерседес” собирашь?»

Монахиня Ангелина была пострижена в Свято-Троицком мужском монастыре, а затем стала насельницей одного из женских монастырей Твери. Вскоре у нее заболели колени, и ее отправили обратно в Алатырь к родным. Но о. Василий пригласил ее к себе на приход. Теперь она живет при церкви, читает Псалтирь. Десять лет назад мать Ангелина работала в малярной бригаде. И вот они с подружками решили «подхалтурить» в монастыре (его как раз начали восстанавливать). Постепенно стали воцерковляться и потом, когда с одной из подружек решили искать себе духовника, присмотрели о. Василия: этот нам, мол, по зубам. Он по-русски, наверное, не особо понимает, будет позволять нам грешить… В итоге, по ее собственным словам, «осталась без зубов» — и в прямом, и в переносном смысле.

Приходская жизнь в больничном храме в честь Иверской иконы Пресвятой Богородицы в Алатыре началась, как это обычно бывает, с восстановления церкви. То есть приход образовался еще до того, как церковь открылась. Каждое воскресенье здесь — в небольшой комнатке при входе в храм — служили молебен Иверскому образу. Весть о том, что в центре города восстанавливается церковь, быстро облетела окрестности. С первого же дня на молебны стали приходить по двадцать-тридцать человек. Тут же совершались первые крещения.

О. Василий рассказывает: «Лет десять назад, когда я приехал в Алатырь, я заметил это здание. Посмотрел и подумал: наверное, бывший храм. Навел справки — так оно и оказалось.

А как-то венчались люди из правительства Чебоксар. У меня тогда не было храма, я совершил таинство в чужом храме. После этого пригласили на обед. Там министры, руководители администрации. Я взял слово, говорю: ”На территории больницы есть Иверский храм, нужно его вернуть Церкви“. Министр тут же спросил у главы администрации, возможно ли это. ”Конечно, можно!” За пять минут вопрос решили…

Известно, что образ Иверской Божией Матери покровительствует иностранцам. В 1994 году я приехал в Псково-Печерский монастырь. А там иконописец о. Олимпий как раз дописывал Иверскую икону. Я попросил о. Олимпия дать ее мне. И эта икона была везде со мной — в Москве, в Чебоксарах, в мужском монастыре и т.д. И когда мы открыли этот храм, я понял, что здесь место для этой иконы. Она теперь висит в алтаре.

Два года назад, когда мы начали восстанавливать храм, у нас не было никаких денег. Но мы начали, молились, и Господь послал нам именно то, что надо».

Руфь

Руфь руководит хором и ведет занятия в воскресной школе для взрослых. Не удивляйтесь такому непривычному имени — она англичанка. Скоро уже десять лет, как Руфь живет в Чувашии. Сначала посели лась в Чебоксарах, а через год, познакомившись с о. Василием и став его духовным чадом, переехала в Алатырь. Руфь преподает английский в местной школе и учится заочно в Свято-Сергиевском богословском университете в Париже. «Многие люди, которые к нам ходят, только еще начинают воцерковляться, только узнают, что такое пост и молитва, — рассказывает Руфь. — Мы стремимся к тому, чтобы человек чувствовал себя на приходе как дома. Главный дар отца Василия — умение общаться с людьми. Причем с представителями самых разных сфер жизни. Он всегда старается, чтобы люди на приходе понимали, что Церковь должна выйти из своих стен и включить других. Новеньких мы приглашаем в воскресную школу, за общие трапезы. Бедные женщины на кухне никогда не знают, на сколько человек готовить. Отец Василий считает, что прихожане — это одна семья. Местные относятся к нам с о. Василием, иностранцам, очень хорошо, воспринимают нас как своих, потому что мы здесь уже очень давно живем. И живем, как все».

Костяк прихода образовался примерно десять лет назад, когда о. Василий поселился здесь в мужском монастыре и у него появились первые духовные чада. Интересно, что почти все помнят дату, когда впервые пришли к нему. Другие прихожане появились после того, как начали восстанавливать Иверскую церковь.

Однажды приехали две семьи из Ульяновска (это 200 км от Алатыря). Они хотели стать духовными чадами наместника Свято-Троицкого монастыря отца ИЕРОНИМА, но он их к себе не взял. Идите, говорит, к отцу Василию. Тот их принял. И когда началось восстановление Иверского прихода, ульяновцы позвали своих друзей, знакомых — всего человек пятнадцать мужчин. С тех пор они приезжают каждые выходные. А в будни работают у себя на заводе.

Игумен Василий продолжает: «Мы специально никого не искали. С радостью принимали тех, кого Господь посылал. Бабушки — те сами завелись, как грибки. Если дождик поливает, погода становится теплее, они растут. Бабушки — это фундамент прихода, они всегда были и будут. И не надо думать, что бабушки немощные. У нас весь храм оштукатурили бабушки — одной шестьдесят три, а другой семьдесят три года.

Икон в иконостасе у нас пока мало, может, появятся, если найдем благодетеля. Но если хороший приход, то каждый прихожанин тогда — это икона. И поэтому если будет живой приход, то и иконостас будет сам собой».

«Церковь — это мужское дело»

Полгода назад появился нынешний плотник и завхоз храма Сергей. Он долгое время работал в «диких бригадах» — ездил по стране, строил дома. Потом все это надоело, Сергей обнаружил, что у него нет дома: семью он не видит, не знает даже, что у них тут в Алатыре происходит. Оказалось, одна из его двух дочерей поет на клиросе у о. Василия. От нее Сергей узнал, что в храме есть работа для плотника: «Так получается, что я стал чадом о.Василия. Он мне предложил работу завхоза.

У меня пока нет другой работы в Алатыре, я согласился. Но того, что мне платят в храме, не хватает. У нас с женой и двумя дочерьми две комнаты в общежитии, еще есть собака и кошка. Мне повезло, что мои домашние такие неприхотливые, ничего от меня не требуют. Иначе бы мы не справились».

Игумен Василий: «Старосты сейчас на приходе нет. У меня был на приходе человек, у которого сын умер от наркотиков, сам он начал пить. Я ему предложил помочь мне на приходе — стать старостой. Но этот шаг оказался моей большой ошибкой.

Я потерял возможность управлять, вести приход куда надо. Священник должен иметь возможность сам формировать приход, рождать его, воспитывать людей. Опять же храм построить — чтобы все было со вкусом и по-православному.

Я всегда радуюсь, когда приходит побольше мужчин. Для местных жителей церковь — это женское дело. Но я стараюсь переубеждать их, доказывать, что церковь — это мужское дело. Иногда приходится к ним и с шуткой: что, мол, я похож на женщину, что ли? А потом, когда уже есть несколько человек мужчин, создается мужская атмосфера, и мужчины приходят один за другим — вроде чем я хуже? Так же и со спонсорами — сложнее всего найти первого».

Настоящая русская жизнь

Богослужения в храме начались с января нынешнего года. Сейчас здесь примерно тридцать пять постоянных прихожан, по выходным причащаются по сто человек. Самые верные прихожане — конечно, бабушки. Некоторые в церкви каждый день. Скрюченные, с палочками, они приходят из близлежащих домов. Храм, где служит о. Василий, удобно расположен — в центре Алатыря. И службы в храме начинаются в восемь утра — на час позже, чем в других церквях города.

Приход дружит с детским домом-интернатом для умственно отсталых детей — временами их приводят в церковь, ученики воскресной школы устраивают для них спектакли. О. Василий хочет организовать при храме благотворительную столовую, видеотеку, где можно было бы смотреть фильмы духовного содержания, и, если получится, богадельню. Впрочем, малоимущих прихожан кормят в трапезной уже теперь. В Алатыре достаточно много бездомных. О том, что на Иверском приходе можно поесть, быстро стало известно. Конечно, встречаются и такие люди, которые, по выражению о. Василия, «обнаглевают»: профессиональные бомжи, ленивые. А иные приходят, и первое, о чем спрашивают, — чем здесь можно помочь? Для таких и существует трапезная.

Среди местной молодежи много наркоманов. Еще больше токсикоманов и алкоголиков: пить начинают лет с семи.
В советские времена Алатырь был крупным промышленным городом, здесь было много заводов, на одной фабрике производили пианино. Сейчас фабрика закрыта, заводы работают даже не вполсилы, а хорошо если в четверть. Вся работоспособная молодежь занята торговлей — ездят в Мо скву за товаром, потом продают в окрестных городах. На вырученные деньги покупают необходимые вещи у других перекупщиков. Старички живут за счет своих огородов.

«В Алатыре — настоящая русская жизнь. В Москве — уже не русская, — говорит о. Василий. — Возьмем бабушек в деревне — это же ужас, что они смотрят! Бабушке в фуфайке, у которой туалет на улице и моется она в бане, показывают теток, у которых жизнь прекрасна, которые только и думают, как бы сменить мужа. В моде вульгаризация. Много книг, где объясняются сложные вещи простым языком, за счет этого священные вещи теряют сакральный смысл. Икону вульгаризируй — получится просто картина. Пасху вульгаризируй — останутся одни куличи и крашеные яйца. Но в них-то нет жизни. А жизнь в другом: “Христос Воскресе!” — “Воистину Воскресе!”».

Приход

Мария Никитична (тетя Маша) — личность легендарная. Это та самая шестидесятитрехлетняя бабушка, которая оштукатурила почти весь храм. Вот как рассказывает про нее тетя Зина: «Приехали ребята из Ульяновска, стали штукатурить алтарную часть. Оштукатурили немного. Потом к ним присоединилась тетя Маша — и пошла, как снежная лавина! День — и колонна, день — и колонна. Ровно так работает — уголки прямо точеные!» Сама тетя Маша о себе отзывается куда более скромно: «На добрые дела надо бегом бежать. А если просят — это уже не помощь. Это хорошо, что они меня вытерпели. У меня характер тяжелый. Но если уж меня вытерпели — значит, спасутся. Но мне все помогали, один не справишься, какой бы ни был специалист. Господь поможет — сил хватит. А батюшка как работает?! Всегда рядом с нами, бывает, мужчин совсем нет, а он нам помогает… В воскресную школу не хожу: много буду знать — много спросят».

Настоятель храма очень благодарен СВЕТЛАНЕ за то, что она взялась вести в воскресную школу для детей. Для нее это настоящий подвиг: дело в том, что она не видит (буквально в течение недели ослепла на оба глаза). Поэтому на занятиях с детьми обязательно присутствует ассистент. Светлана рассказывает о своем первом занятии (школа открылась осенью прошлого года): «Мы развешали объявления. Украсили комнату, сидим радостные, ждем детей. Приходит первая девочка с мамой. Мы ее спрашиваем: “Ну как, девочка, ты сама захотела идти в воскресную школу или мама настояла?”

А мама за девочку отвечает: “Мы здесь в первый и последний раз”. Оказалось, девочка согласилась прийти на занятие только с этим условием. Она не хотела вписываться в правила церковно-приходской школы, носить юбку и т.д. А мы сидим и не знаем, сразу ли расплакаться или подождать до окончания занятий. Потом собрались еще дети, шестнадцать человек. Но эта девочка не только не ушла от нас, а еще и маму привела в школу для взрослых. Мама до того была неверующей».

«Бедные женщины на кухне никогда не знают, на сколько человек готовить», — говорит Руфь

«Чтобы Христос стал дыханием»

Снова беседуем с о. Василием: «Батюшка — это ведь отец. А отец рождает людей. Поэтому он должен быть инициатором общины. Надо идти на контакт. Идти туда, где собираются люди. Батюшка должен служить народу, а не наоборот. Недаром он и называется священноСЛУЖИТЕЛЬ. Для этого нужно изучить язык, психологию народа. Надо каждого слушать, любую бабушку. Никаких особых умений не надо — просто понимать нужно и слушать. А потом и прихожанин начнет батюшку слушать. Но я не хочу, чтобы люди становились прихожанами. Я стремлюсь, чтобы они стали верующими, чтобы они обрели Христа. Чтобы, как св. Иоанн Кронштадтский, могли размышлять на тему “Моя жизнь во Христе”. Чтобы Христос стал их дыханием.

Священник сам должен следить за тем, чтобы вокруг него не образовывалось что-то вроде стены из самых близких прихожан. Я, например, ругаюсь, и, если кто-то из моих близких прихожан обидит бабушку, я его поставлю на поклоны. Если я встречаю кого-нибудь из нечастых прихожан на улице, говорю: “Ну, когда вы придете? Приходите!” Нужно же использовать и людское любопытство. Случилось так, что одна бабушка пришла раз, а потом ее не видно. Что случилось? Выяснилось, что ее кто-то обидел. Я говорю: “Вы что — я отдаю свою кровь для того, чтобы собрать людей, а вы их раскидываете?!”

Я вообще думаю, что вся деятельность должна исходить изнутри. Как источник — бьет струя, и значит, нужно обустраивать купель.

Чтобы объединить прихожан, у нас есть трапезная. Я бы хотел, чтобы после службы устраивалось чаепитие, на которое смог бы прийти каждый, кто хочет. Но сейчас нам не позволяет место. Потому что нужно, чтобы люди ближе общались. Слава Богу, что теперь люди могут выбирать, в какой храм ходить. Ведь до революции приходы были чисто функциональными — это было место, где крестили, венчали, отпевали. Сейчас же люди ищут то место, где они смогут расти духовно».

Меня все мучил вопрос о том, как же все-таки относятся местные жители к игумену из Франции. Я слышала, что периодически с церковных ворот приходится оттирать свастики. Вот что мне ответил о. Василий: «Нет ни русских, ни французов, а есть один православный народ. Люди, которые делят людей по национальности, просто ничего не смыслят в духовной жизни».

Из католичества в православие

Игумен Василий (Паскье) - француз по национальности, настоятель храма в честь Иверской иконы Божией Матери г. Алатырь Чувашии. О том, как он принял Православие и переехал жить в Россию.

- Отец Василий, расскажите нам, как у Вас появилось желание стать православным?

- Родился я во Франции в католической семье. Мать была у меня религиозной, но умерла она рано, когда исполнилось мне 9 лет. В нашей семье было девять детей, а я был седьмым по рождению. В детстве и юности ходил в храм, помогал священникам. До пятнадцатилетнего возраста к религии я не проявлял никакого интереса. Вообще, в католическом храме я не чувствовал тепла: служба проводится скучно, иногда поют такие песни, которые исполняют и на гитаре. После второй ватиканской литургической реформы действия священника стали не в меру свободными - любой священник или даже поэт может сочинять свои каноны и вставлять их в богослужение. Некоторые священники на приходах и монастырях стараются хранить церковные богослужебные каноны, но в целом в Католической Церкви было сделано движение к тому, чтобы все потерять.

И вот в шестнадцатилетнем возрасте у меня пробуждается интерес к духовным знаниям. Я начинаю искать Бога. «Если Он есть, я должен Его встретить, не знаю как, но я должен», - так думал я тогда. И, как и все пылкие молодые люди, я начинаю искать Его хаотично, увлекаюсь буддизмом, индуизмом, но ничего не нахожу там серьезного. Лишь только один персонаж пробуждает мое внимание - это Ганди, не использовавший силу против своих врагов, а противостоявший им только любовью и правдой. Но эти поиски истины не проходят в моей душе бесследно, я вдруг начинаю чувствовать, что Бог становится мне ближе. И вот как-то на витрине одного антикварного магазинчика я вижу перед собою православную икону Спасителя и покупаю ее. Эта икона долго хранится у меня. Она пробуждает во мне интерес к Восточной Церкви и Православию. В то время я много перечитываю книг о Православии, о преподобном Серафиме Саровском. И вот мне попадается книга на французском «Моя жизнь во Христе» святого Иоанна Кронштадтского. Я был потрясен. В этой книге я вдруг нахожу ответы на многие свои пытливые вопросы.

В 1978 году я становлюсь послушником одной католической общины. В ней царили антиримские настроения, а меня, помню, все время наказывали, потому что на ектении я не произносил имени папы римского. Однажды мы всей общиной решили перейти в Православие, но помешал нам осуществить это намерение наш настоятель, потому что он мог потерять определенную власть, его пугала строгая дисциплина Православной Церкви.

В 1980 году меня направляют в Иерусалим. На Святой Земле, в монастыре Иоанна Пустынника, на территории которого находится пещера Иоанна Предтечи, святой источник и гроб праведной Елисаветы, матери Крестителя Господня, я принимаю монашеский постриг. Но душа моя этим не утешается. Наблюдая за духовной жизнью верующих людей различных конфессий и Церквей, я все более склоняюсь к Православию. Жизнь в Православии и православная монашеская братия мне были более по сердцу. Тогда сердцем я понимал, что эти люди ближе к Господу Богу. Когда же избрали нового Патриарха Иерусалимского Диодора, наша братия вышла на торжества, мы встретили его у ворот Иерусалима, а потом были у него на приеме. И снова на меня нахлынули чувства, что надо идти в Православие.

- Неужели и католики чествуют православного Патриарха?

Во Святом Граде существует традиция, что когда избирается новый Патриарх Иерусалимский, тогда все Церкви собираются на торжественную встречу с ним.

Там на приеме я познакомился с секретарем нового Патриарха архимандритом Тимофеем (ныне он является митрополитом). Тогда я всем сердцем желал найти себе духовника, мудрого наставника, руководителя всей моей жизни. К сожалению, ни в своем монастыре, ни в Католической Церкви наставника себе я найти не мог. И вот мой выбор пал на архимандрита Тимофея. Я, как наивный мальчик, подхожу к нему и говорю: «Возьмите меня к себе в чада». Он отвечает мне: «Ты понимаешь, если я возьму тебя в чада, тогда тебе надо будет перейти в Православие». Это его предложение долго мучило меня, но все же я решаюсь написать письмо архимандриту, в котором выражаю свое желание перейти в Православие. Мое письмо перехватила братия монастыря Иоанна Пустынника. В то время наш игумен Иаков находился во Франции, ему сообщили о моем намерении. Игумен Иаков наказал остаться мне в монастыре: отлучили меня от причастия, сняли с общей братской трапезы, поставили на сухоядение. Во время службы несколько дней я стоял на коленях у входа в храм, и тогда, стоя на коленях, у каждого брата, проходящего мимо меня, я должен был просить прощение. Достаточно легко я перенес эти наказания с мыслью, что за Православие необходимо немного и пострадать.

Но в это непростое для меня время на наш монастырь напала группа фанатиков - евреев фундаменталистов. Не раз они уже совершали свои злостные нападения на христианские монастыри. Убивали монахов и священников. И вот, когда я стоял на коленях во время службы у храма, фундаменталисты стреляли в меня, но пули по предстательству Господа Бога пролетали мимо. Монастырь Иоанна Пустынника находится как бы в тупике среди скал, фундаменталисты стреляли сверху, дело могло было кончиться кровью, потому что негде было скрыться, но чудо - никто из братии не пострадал. Слава Богу, эти горячие события прошли, отвлекли внимание братии от меня; игумен меня простил, наказав, чтобы я не думал более о Православии, а я же в свою очередь решил, как безумный человек, что нужно затаиться и дождаться более благоприятного момента.

Вскоре меня послали учиться в Свято-Сергиевский Православный институт, находящийся в Париже. Это было для меня истинным утешением. Там я проучился два года на заочном отделении, но закончить институт мне не довелось, меня отозвали обратно для того, чтобы я обустроил во Франции подворье монастыря. Так как я был специалистом по сельскому хозяйству, мне необходимо было организовать во Франции ферму. Три года я работал на ферме. Мысль об учебе пришлось оставить: невозможно одновременно и работать на тракторе, и заниматься учебой. Земли на участке было много, да к тому же овец насчитывалось где-то 300 голов. Также было у нас еще одно начинание - мы стали выращивать коз и организовали надои молока. Организация всего этого хозяйства была возложена полностью на меня.

- Нелегко, наверное, Вам пришлось?

Было очень тяжело. Не было ни малейшего времени на учебу.

Наше общежительство в подворье разбилось как бы на два лагеря: на мирян, тех, кто создавал это подворье, и на монашествующих, тех, кто считал себя полновластным хозяином и стремился к господству. Произошло много несправедливых моментов. Однажды я выступил на собрании и в своем слове поддержал мирян - потерпевшую сторону. Среди мирян были и высокодуховные люди с благочестивой жизнью. Мое выступление братии не понравилось, и меня отправили снова в Иерусалим - как бы подальше от греха.

В своем возвращении на Святую Землю я видел Промысел Божий. Вскоре меня рукоположили во диакона. Это было большое событие. И меня послали в паломничество в Египет. Мне дали на поездку всего 10 дней. И, чтобы не терять ни минуты времени, я решил отправиться в тот же день. Но, к сожалению, на автобус билеты были распроданы. И в этом был тоже, как выяснилось позже, Промысел Божий. Тот автобус, на котором я собирался поехать, попал в засаду к террористам. Террористы арабов из автобуса вывели, а всех остальных пассажиров, которые находились в автобусе, расстреляли.

В Александрийске я встретил православных старцев. В частности, владыку Дамиана. Он говорил немного на французском. И мне удалось побеседовать с ним. В его словах я почувствовал прозорливость. Он встретил меня, как будущего православного верующего, говорил тепло и дал мне наставления по «Лествице духовной» преподобного Иоанна. Был там же схимник архимандрит Павел. С людьми из других конфессий он был суров, а со мною, напротив, мягок и откровенен. Там же в Египте побывал я и в коптском монастыре, где подвизались преподобные авва Макарий Великий, Паисий Великий, Арсений Великий - все наши отцы, собравшие Патерик. В этом древнем монастыре я прожил несколько дней и получил незабываемые впечатления от пребывания в нем, особенно меня восхитили ночные службы.

Потом я снова вернулся в Иерусалим. В то время шла война в Персидском заливе под кодовым названием «Буря в пустыне». Помню, как Ирак бомбил Израиль. Мы все это видели, и глубоко переживали происходящее. Вокруг падали бомбы.

Сотрясалась земля. А мы все эти события приравнивали к событиям конца света. Мы были готовы на все. Но, к счастью, конец света не наступил, но зато начались великие перемены в России.

- Наверное, Вы имеете в виду распад Советского Союза?

Да, именно это. После этого события во Святой Град хлынул большой поток эмигрантов из России. Было вокруг много русских: и беженцев, и паломников, и первоиерархов. В монастыре мы встретили много иерархов, в частности, встретили и митрополита Алексия, будущего Патриарха Московского и всея Руси.

В монастыре я нес послушание гида, сопровождающего прибывших к нам паломников. Познакомился с архимандритами Гурием и Ермогеном, которые служили в Пюхтицком женском монастыре. Встреча с ними была необыкновенной. Она произошла у купели Иоанна Предтечи. Отец Ермоген крестил у купели. И я наивно подошел к нему с просьбой окрестить и меня. Мы говорили на английском, и отец Ермоген ответил мне, чтобы ехал я в Россию. В конце-концов эти слова его и сбылись.

- А когда Вы познакомились с Вашим другом, отцом Иеронимом (Шурыгиным)?

Тогда же. Это была необыкновенная встреча. В то время отец Иероним служил в Иерусалиме. В 1992 году он сопровождал делегацию из нескольких монахов из Афона и священников из Ставропольской епархии. У нас, у католиков, шла Светлая Седмица, а у православных была Страстная Неделя. Поэтому, зная, что у православных - строгий пост, я угощал их чаем, соками и фруктами. Это была моя первая встреча с отцом Иеронимом. И тогда я не обмолвился с ним ни словом. Но взгляд его мне почему-то запомнился, мне показалось, что с этим человеком в корне изменится моя жизнь.

Был еще один паломник, сильно повлиявший на меня. Это был странник из города Владивостока. Добирался он пешим ходом до Святого Града ровно три года. И встретил он Святую Пасху в Иерусалиме. Кто-то ему посоветовал обратиться в наш монастырь погостить. И ему дали послушание помочь мне копать траншею под фундамент строящегося дома. Сами понимаете, что копать яму в приделах горной местности очень сложно - камень на камне. Но странник был крепким и весело работал со мною. Мы с ним подружились, многое в духовном плане нас роднило. После вечерней службы он тайно пробирался ко мне в келью и там за нашими духовными беседами убеждал меня встретиться с отцом Иеронимом. Однажды вечером он тайно провел отца Иеронима в мою келью. Батюшка посидел у меня, выслушал мое желание и сказал: «Потерпи. Время для перехода еще не пришло, потому что сам я еще не могу тебя принять. Будут неурядицы».

Гостил у нас еще владыка Александр, ныне архиепископ Костромской и Галичский, председатель отдела по делам молодежи. Он жил в монастыре Иоанна Пустынника по приглашению нашего настоятеля целую неделю. Одно время настоятель находился в России, и там познакомился с владыкой Александром, и взаимно пригласил его в наш монастырь. Каждый вечер я относил владыке в гостиную чай, и мы болтали с ним немного на английском и немного на русском, я уже знал в то время на русском несколько слов.

- А в католическом монастыре не догадывались о Вашей симпатии к православным?

Конечно, догадывались. Отношения с братией у меня осложнились. Они всячески старались меня оградить от общения с православными. Запретили мне посещать православную службу с субботы на воскресенье у Гроба Господня. Я был в отчаянии. Невыносимо было жить двойной жизнью. Решил подойти к отцу Иерониму. И вот он мне говорит: «Что ж, завтра и переходи». Говорить-то ему было это легко, а каково было мне?

Я хорошо запомнил этот день, полностью изменивший мою жизнь. Было это 24 октября 1993 года. Старший из братии после утренней службы сделал мне замечание: «Я заметил, что ты в последнее время не причащаешься. Что происходит?» Спрашивал он строго, требуя от меня отчета. Тогда я уже не мог лицемерить: я не верил в католическое причастие, поэтому и не причащался. Я уже не мог скрыть своих намерений и говорю: «Хорошо, что мы об этом заговорили, я ухожу». Конечно же, мне стали читать наставления о монашеском обете, о монашеских обязанностях, о послушании, но я ответил, что Бог призывает меня на другое послушание. Я собрал свои вещи, которые поместились в небольшом рюкзачке, и пошел к отцу Иерониму.

Отец Иероним подвизался тогда в Горненской женской обители. Настоятельница монастыря разрешила мне жить в монастыре. Там я прожил несколько недель. Так как я был монахом, меня поставили на общее послушание, и я снова стал принимать паломников. Отношения со всеми в монастыре у меня сложились хорошие, и матушка послала меня взять благословение у патриарха Диодора. Архимандрит Тимофей встретил меня радостно. Только их пугало одно обстоятельство: город Иерусалим маленький и в нем быстро распространяются слухи, православные не хотели ссориться с католиками. Но, когда патриарх Диодор узнал о моем намерении ехать в Россию, он тут же меня благословил. «Тебе там хорошо будет», - сказал он.

- И Вы поехали в Россию?

Не сразу. Сначала вернулся во Францию, чтобы заработать на билет на самолет до Москвы. И когда у меня собралось достаточно денег, я поехал в Россию.

Беседовал Александр Данилов
Православная газета "Святой Покров" №15 (27)
Православная газета "Святой Покров" №16 (28)

Послание некоего старца к блаженному в Боге архимандриту Василию о схиме

Шлю поклон от моего недостоинства твоему преподобию, милый мой господин, всечестной богоблаженный Василий, воистину, великий и славный во всем мире архимандрит, отец отцам, наставник вышнего пути, мудрая душа, проникающая умом все богодухновенные книги, второй игумен , не именем, но делами и верою равный его святости! И больше даже него прославил тебя Христос как верного своего раба и слугу своей матери: ибо он, начав строить церковь, позван был Богом и к нему отошел, тобою же не церковь только создал, но создал и стены каменные около святой лавры, где жилища святых и дворы преподобных, непрестанно хвалящих в Троице славимого Бога, славящих воплотившегося в двух сущностях от Духа Святого и от Марии девы вочеловечившегося, принявшего за наши грехи распятие и смерть.

А о чем, господин мой, прислал ко мне грамоту, вопрошая как бы о великом и святом схимническом образе, в который издавна облечься желаешь, об этом ты не как несведущий спрашиваешь, но испытываешь мое убожество, как подобает испытывать учителю ученика и господину раба. И я не от себя скажу тебе о святой схиме, но от святых книг, больше – от самого Христа, напомню притчу о том человеке, что создал на камне дом свой и хлев свой.

Не о песке помышляй, не о создании храмины, не о реках и дожде или лютых ветрах, ударяющих в здание, пусть слышит господин мой Василий о святой схиме, что хочет принять.

Ты создал на твердом основании стены каменные около всего Печерского монастыря, высокие и прекрасные; и прежде всего собрал для этого свое богатство, затем и кирпич огнем обжег, водою же и раствором довершил дело. Но не таково то святое строительство, когда создают в себе самом храм Божий, чтоб можно было поселиться в нем Святому Духу.

Если такую святую сотворить хочешь обитель, решаешься в себе самом положить основание Святой Троице, иначе, обновиться святою схимою, как говорится, «рассчесться с имением», то прежде всего, помолясь Богу, сядь и напиши свой обет, собравшись с мыслями, что станешь ты до смерти хранить: день или два в неделю либо в месяц станешь ли поститься от еды или от питья, или проводить ночь в молитве, или не разговаривать с людьми, и не выходить из монастыря в обетный день, или милостыню творить от своего рукоделия, или исполнять любое людское прошение, или гнев прощать. И если ты дашь свое обещание, то отдаст тебе свое. Если же хочешь взять аналав и куколь без рассуждения, глядя на тех, кто только величается схимою, то ведь если они и труждаются в посте и молитвах, все равно, не имея твердого основания, падает их храмина – не от дождя, не от ветра, но от собственного их неразумия; иногда от всего воздерживаются, иногда же слабо живут, говорят: «Праздник сейчас», или: «Ради приятеля стану есть и пить», или: «Христиане звали, снова потом заговею» – все это подобно тому, как если бы один созидал, а другой разорял, или же как если бы, омываясь после мертвеца, снова к нему прикасаться. Многие, сказано, иссушили тело свое постом и воздержанием, но уста их воссмердели, затем, что без рассуждения это творили, потому и далеко оказались от Бога. И Лот не соблазнился в Содоме с беззаконными, а вот в Сигоре с дочерьми осквернился.

И ты, в бельцах и в иночестве Богу угодивши и душеполезно поживши, беря на себя схимническое бремя, все прошлое, подобно апостолам, забудь и к предстоящему устремляйся. Земную печаль вмени за безделицу и о небесной жизни всегда пекись по правилу твоего обета. Не так, как Лот, позабыть в пьянстве стремись печали, но Христову житию со вниманием подражай. Господь ведь, давши обет о себе всем апостолам, исполнил его, а ты всей братии обещался, выполни же это, общий будет тогда тебе с ними Бог, общая любовь, общее воздаяние, общие венцы, и сотворишь во многих телах едину душу, и ради всех награду приимешь.

Вот я в твою борозду сею семена, слова о богоугодном труде. Сам смотри, если плевелы здесь будут, ты злое семя с корнем исторгни, а меня накажи. Если же это пшеница, то чтобы не при дороге, не на камне, не в тернии сеял. Даже если три части погибнут, то надеюсь, что от единой ты сможешь сторицей собрать с Божией помощью, если с ним о схиме посоветоваться рассудишь.

Знаешь ведь все о житии святых отцов, как, подвизаясь с обетом, достигли они венцов. Ничто их храмины не смогло порушить: ни почести, ни звания, ни слава, ни скорбь, ни нужда, ни гонения, ни леность; ни сам , всячески на них устремляясь, не смог с обетного свести их дела. Но подобию тому как медная секира сухим деревом сама себе вредит, так и дьявол сам себе содевает зло, а те, кто тверд многою верою, чрез искушение венцы себе приобретают. Слабый же падает не через дьявола, но через свое неразумие, разрушая злыми мыслями, словно зыбким песком, добрые начинания.

И коли желаешь ты строить духовную храмину, положи веру в ее основание и кирпичами пусть будут надежда и любовь; свяжи целомудрием, как водою, грязь плоти твоей, чтобы возвысилась, словно храм, душа твоя. Подопри ее, как столпом, Божьей помощью, чтоб, если обрушатся каким-либо образом дождь и водные потоки, пребывала бы она как скала для добрых и злых людей. Введи во храмину мать и жену, то есть кротость и смирение. Кротость ведь угождает Богу, а смирение возводит на небеса. Оградитесь со всех сторон, как от татей, страхом Божиим и молитвою, и стражем поставь мудрый ум, чтоб, если случится тебе во граде быть, или в народе, или в веси, или на торгу, не дал бы ты сердцу своему там рассеяться мыслями, а оставался бы посреди всего, как внутри кельи, размышляя о разлучении души с телом, внемля себе, словно в пустыню ушедши.

Если все это с Божьей помощью устроишь и не станешь возноситься в гордости, осуждая других, тогда, свободным оком к мысленному воззрев свету, узришь Отца свету, как Иов скажешь: «Прежде лишь слухом слышали, ныне же око мое видит тебя», не телесное, но духовное; «В свете лица твоего, Господи, пойдем и о имени твоем возрадуемся во веки». же, господин мой, утвердит твою душу не преступать обета. Ибо «Обещайте, – сказал, – и воздадите». И больше: «Лучше не обещаться, нежели, обещавшись, не воздать». Так же и апостол осуждает нас, говоря: «Зачем не до крови сражались, подвизаясь против греха».

За все же это, мой милый господин и благодетель, не прогневайся, не возненавидь меня, не от ума, а от неразумия все это написавшего, но, разодравши, брось это наземь. Мои ведь словеса, как паутина, сами распадаются, ибо не могут к пользе прилепиться, не имея влаги Святого Духа. И не как учитель, отечески и стройно, наставляю я тебя, но со всей своей простотой беседую с тобой только потому, что твоя любовь и мои отверзает уста. Ты же избери из написанного, что хочешь, что тебе будет лучше, обо всем ведь ведаешь благоразумно, милый мой господин, честной Василий.

Я же, грешный, молю у Господа быть тебе здраву, мирно долгоденствовать, строить дом святой Богородицы и достойно служить Богу; и непременно получишь воздаяние со всеми святыми праотцами и отцами, с апостолами и патриархами и преподобными игуменами молитвами пресвятой Богородицы и святого Феодосия, чей ты сын и преемник о Христе Исусе, Господе нашем.

Архимандрит Василий (Паскье Пьер Мари Даниэль), родился 24 марта 1958 года в городе Шолэ, западной Франции. Родители его Паскье Анри Эжен-Пьер 1924 года рождения и Гуссо Марфа Мари Жанна 1920 года рождения, по национальности французы, были служащими. Пьер рос в глубоко верующей католической семье и был седьмым из девяти детей.
В 1967 году семья осталась без мамы.

В 1965 года поступил в начальную школу, а в 1970 году в общеобразовательный колледж. Десятилетним мальчиком помогал в храме священнику во время воскресных богослужений и в свою чреду на повседневных ранних литургиях до школы, а в свободное время подрабатывал у отца в конторе в качестве курьера. Став юношей, Пьер много думал о своей жизни и в 15-летнем возрасте у него пробудились религиозные чувства в душе. В последний год учебы он много ходил по монастырям, посещал дома инвалидов, детские дома, чувствуя интерес к природе, занимался экологией.

В 1976 году, закончив, общеобразовательный колледж (со специальным уклоном биологии и природоведения), ушел из дома для работы на ферме и поступил в сельхозтехникум города Кастелнодари, на юге Франции. В то время Пьера, через чтение привлекло православное богословие, и у него сложилось новое мировоззрение.
В 1978 году он поступил в Греко-католическую общину «Богоявления» города Лиму на юге Франции, где нес послушание помощника заведующего фермой.

В 1979 году окончил сельхозтехникум, по специальности: земледелие, животноводство, экономика.

В армии не служил по религиозным убеждениям. Готовился к постригу в монашество.

6 августа 1980 года принял постриг с именем Василий, в честь святителя Василия Великого, которого день памяти 1/14 января, и в том же году был переведен в Греко-католический монастырь «Иоанна Предтечи в Пустыне» в Иерусалиме. Осенью 1980 года Господь сподобил встретить Бенедикта Патриарха Иерусалимского (Греко-Православной Церкви), который смог убедить отца Василия присоединиться к Православию. Сподобился присутствовать на погребении Патриарха Бенедикта. После выборов нового Патриарха Диодора, побывав у него на приеме, желание отца Василия стать православным окрепло.

В 1981 - 1986 он годах учился в Духовном училище при монастыре «Иоанна Предтечи в Пустыне» с курсом философии, 1984 - 1987 года заочно учился в Православном Богословском институте имени прп. Сергия в Париже, но обучение не закончил.

В 1987 году после попытки покинуть монастырь, для того чтобы принять Православие, начальство монастыря послало монаха Василия на монастырское подворье во Франции для поднятия сельского хозяйства.

В 1988 году окончил курсы повышения квалификации по сыроварению. 20 января 1990 года возвратившись в Иерусалим, был хиротонисан во иеродиакона архиепископом Лутфи Тарским, патриаршим викарием Мелкитской Греко-католической Церкви. Будучи на послушании гостинника в монастыре «Иоанна Предтечи в Пустыне», встречал много архиереев Русской Православной Церкви, в том числе митрополита Ленинградского Алексия, будущего Патриарха Московского и всея Руси, митрополита Ставропольского и Бакинского Гедеона, архиепископа Костромского и Галичского Александра и владыку Варнаву архиепископа Чебоксарского и Чувашского. Последний наставил иеродиакона Василия на путь истины и помог принять твердое решение. После того, в октябре 1993 года, отец Василий покинул Греко-католический монастырь «Иоанна Предтечи в Пустыне» в Иерусалиме и нашел убежище в Русском Горненском женском монастыре, где, при помощи иеромонаха Марка (Головкова) ныне архиепископа Егорьевского, написал прошение Святейшему Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II, о принятии в общение с Русской Православной Церковью.
9 января 1994 года прибыл в Москву и 15 марта 1994 года принят в каноническое общение с Православной Церковью по благословению Его Святейшества Алексия II. С того дня отец Василий является клириком Московского Патриархата, и по присоединении, с 18 апреля 1994 года по 31 августа 1994 года проходил иноческое послушание в Псково-Печерском монастыре.
Осенью 1994 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, прибыл в Чебоксарско-Чувашскую епархию в распоряжение архиепископа Чебоксарского и Чувашского Варнавы, который 12 сентября 1994 года назначил отца Василия на должность диакона к храму Рождества Христова с. Никулино Порецкого района Чувашской Республики. 15 мая 1995 года иеродиакон Василий был хиротонисан во иеромонаха Высокопреосвященнейшим Варнавой Архиепископом Чебоксарским и Чувашским и назначен вторым священником, а 6 октября 1995 года настоятелем того же храма.
25 июля 1996 года определением архиепископа Варнавы был освобожден от должности настоятеля церкви Рождества Христова с. Никулино Порецкого Района ЧР и назначен насельником Свято-Троицкого мужского монастыря города Алатырь Чувашской Республики, в качестве благочинного.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, 30 марта 1997 года архиепископом Чебоксарским и Чувашским Варнавой на отца Василия был возложен золотой наперсный крест.

26 апреля 1998 года он был возведен в сан игумена. 13 мая 1998 года Указом президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина получил Российское гражданство и паспорт. 30 сентября 1998 года назначен архиепископом Чебоксарским и Чувашским Варнавой на должность эконома Алатырского Свято-Троицкого мужского монастыря.
23 ноября 1998 года Указом архиепископа Чебоксарского и Чувашского Варнавы освобожден от должности эконома Алатырского Свято-Троицкого мужской монастыря и без отчисления из числа братии мужского монастыря назначен старшим священнослужителем Алатырского Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря.
19 мая 2003 года Указом Митрополита Чебоксарского и Чувашского Варнавы освобожден от должности священника Алатырского Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря и назначен настоятелем церкви Иверской иконы Божией Матери города Алатырь, для восстановления этого храма.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II награжден 22 мая 2003 года Палицей. 16 января 2005 года награжден Архиерейской грамотой, в связи с освящением храма.

29 апреля 2006 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, награжден Крестом с украшениями.

13 марта 2008 года награжден Почетной Грамотой Министерства культуры, по делам национальностей, информационной политики и архивного дела Чувашской Республики, за многолетнюю плодотворную работу по формированию духовно-нравственных ценностей общества, весомый вклад в восстановление православной церкви Иверской иконы Божией Матери года Алатырь и 24 марта 2008 года Архиерейской грамотой, в связи с пятидесятилетием.

27 марта 2008 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, награжден Архиепископом Костромским и Галичским Александром Орденом Костромской епархии святого великомученика Феодора Стратилата, покровителя града Костромы.

03 февраля 2009 года Приказом Федеральной службы исполнения наказаний Министерства Юстиции РФ награжден Серебряной медалью «За вклад в развитие уголовно-исполнительной системы России», за духовное окормление и строительство храма в исправительной колонии № 2 города Алатырь Чувашской Республики.

В ноябре 2009 года назначен исполняющим обязанности наместника Чебоксарского Свято-Троицкого мужского монастыря.

25 декабря того же года назначен Священным Синодом РПЦ на должность наместника Чебоксарского Свято-Троицкого мужского монастыря Чебоксарско-Чувашской епархии.