Объектом особого внимания советской власти с первых ее дней стало образование , прямо направленное на задачу воспитания «советского человека». «Судьба русской революции прямо зависит от того, как скоро учительская масса встанет на сторону советской власти, - заявлялось в документах VIII Съезда РКП(б) в 1919 г. Еще раньше, в январе 1918 г., были упразднены должности директоров и инспекторов народных училищ (кстати, таким инспектором был в свое время отец В. И. Ленин), а управление школами передано Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В феврале того же года началась кадровая чистка в образовании. В июле 1918 г. был созван Всероссийский учительский съезд, участники которого… осудили его работу в «строительстве социалистической школы». В «Декларации о единой трудовой школе» прямо выделялась политизация школы как важнейший принцип советской педагогики .
Задачей воспитания стало подчинение интересов личности обществу, точнее, партии. Утверждалось, что только таким образом можно гарантировать раскрытие личности в нужном направлении - коллективизма, преданности партии. Были провозглашены классовые приоритеты даже по отношению к детям: выходцы из рабоче-крестьянской среды открыто противопоставлялись «гнилой интеллигенции». Эти шаги сразу вызвали неприятие у специалистов в области философии образования - С. Гессена, В. Зеньковского, И. Ильина, Н. Лосского, И. Гревса. В. Зеньковский замечал, что «Коммунистическое воспитание изначально не может быть человеколюбивым, заменяя общечеловеческое классовым, духовное - материальным», что задачи воспитания воли, характера, интернационализма вполне совместимы с интересами и потребностями ребенка, его естественными склонностями. Указанные педагоги сразу заявили, что декларации советской власти являются утопией, если не сознательной ложью. Неудивительно, что они вместе с философами Н. Бердяевым, С. Франком, П. Сорокиным оказались в числе пассажиров уже первого «философского парохода». Правда, Н. Бердяев вплоть до высылки служил делу образования, возглавлял организованную им в 1919 г. Вольную академию духовной культуры, был профессором Московского университета. Многие выдающиеся педагоги, прославившиеся еще в начале века, С. Шацкий (1878-1934), М. Пистрак, П. П. Блонский (1884-1941) продолжали свою деятельность и при советской власти, не отказывались от сотрудничества с ней.
Одним из грандиозных проектов советской власти (и не только в области образования) стала культурная революция . Первейшая ее задача была поставлена как ликвидация безграмотности (ликбез) . Необразованность народных масс была на руку большевикам в период революции и гражданской войны (чего стоит знаменитый эпизод из к-ф «Чапаев», когда народный полководец, не задумываясь, отвечает: «Я за тот же Интернационал», что и Ленин»). Однако невозможно было вывести из разрухи страну, в которой 80% населения не умели даже читать и писать. Если оценивать «культурную революцию» с этой точки зрения, то подобного успеха мировая история не знает (и, вероятно, больше не узнает). Была создана Чрезвычайная комиссия и по борьбе с безграмотностью (во главе с Н. Н. Крупской). В 1920-21 учебном году число средних школ выросло по сравнению с довоенным 1914 г. вдвое, а число грамотных составило уже 61% от всего населения. По всей стране создавались пункты ликвидации безграмотности и школы для малограмотных, вечерние школы для рабочей молодежи и рабфаки при вузах. Было даже принято облегченное правописание. Широко организовывались детские сады и ясли для детей трудящихся. К началу 1921 г. существовало более 5 тысяч детских домов, в которых воспитывалось 200 000 детей, которых революция и гражданская война сделали беспризорными.
В целом уже к 1922 г. сложилась гибкая и продуманная школьная система: начальная (4 года), основная семилетняя общеобразовательная школа, за которой следовала и ее старшая ступень. Уже во второй половине 20-х гг. школьное образование стало выходить из состояния разрухи. Продолжало расти число учебных заведений и учащихся. Работали опытно-показательные станции (ОПУ), возглавляемыми такими педагогами, как С. Т. Шацкий (Первая опытная станция), М. Пистрак (Школа-коммуна), а монография П. Блонского «Трудовая школа» надолго стала ориентиром для советского образования. В те же годы начинал свою деятельность корифей советской педагогики А. С. Макаренко (1888-1939).
Неизбежными, однако, оказались и «перегибы» - так, романтико-радикалистические настроения первых послереволюционных лет наглядно отразились в теории «отмирания школы» (В. Н. Шульгин и др.). В 1925 г. на встрече с интеллигенцией Н. Бухарин обещал: «Мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их, как на фабрике». Подобные же идеи высказывал ученый, поэт, публицист А. К. Гастев (1882-1941), разрабатывавший «индустриальную педагогику» для подготовки «машинизированного поколения», способного работать с техникой, «зараженного бесом изобретательства».
В воспитании новой, советской интеллигенции (вместо высланной, уничтоженной и продолжаемой уничтожаться) отчетливо выразилась оборотная сторона культурной революции . Новая интеллигенция предполагалась в первую очередь технически образованной, достаточно профессионально подготовленной для того круга задач, которые очерчивались (и допускались) партией, но не выходящей за его пределы. В тяжелом положении в связи с этим в течение всех лет советской власти оказалось преподавание гуманитарных наук, касавшихся личности, духовности и идущих вразрез с большевистской идеологией. Идеологическая перестройка сразу стала одной из наиболее важных и сложных задач советской власти, фронтом непримиримой борьбы. Правительственный декрет 1921 г. ликвидировал автономию вузов и ввел обязательное изучение марксистско-ленинской философии как единственно допустимой и единственно правильной. «Марксистское учение всесильно, ибо оно верно», - утверждал Ленин. «Марксистское учение верно, ибо оно всесильно», - горько острили люди, более образованные, чем это допускалось советской властью.
Ленин выдвинул лозунг: «Коммунизм = советская власть + электрификация всей страны». В таком случае особый упор делался на техническое образование - такое, что не просто «натаскивает на выполнение производственных задач», но связано и основной задачей - организации «коммунистического труда». Реализация «нового подхода к труду» выражалась в работах В. И. Ленина «От разрушения векового уклада к творчеству нового» (1920) и «Задачи союзов молодежи» (1922), в частности, таким образом: «Коммунистический труд в более строгом и узком смысле слова есть бесплатный труд на пользу общества… не для отбытия трудовой повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, без расчета на вознаграждение, труд по привычке… трудиться на общую пользу,… труд как потребность здорового организма» (Ленин В. И. Полное собр. соч. т. 40. с. 315). Во многих кинофильмах, литературных и живописных произведениях впоследствии описывалось, как сам Ленин участвовал в «коммунистическом субботнике», а тысячи людей утверждали, что именно они вместе с ним тащили пресловутое бревно. (Точно так же десятки людей выдавали себя за детей лейтенанта Шмидта, героя гражданской войны - что замечательно изображено в «Золотом теленке» И. Ильфа и Е. Петрова).
Во многом соглашаясь с Лениным, Надежда Константиновна Крупская (1869-1939), его верный соратник и супруга, сразу и предостерегала: «Поменьше барабанной дроби и побольше углубленной работы». В письме к созданной ею организации пионеров «Мое и наше» (1932), особо останавливаясь на воспитании коммунистического отношения к общественной собственности, она напоминала, что «Общественное - не значит ничье», а любой труд должен оплачиваться.
Особое место в советской педагогической мысли 20-30-х гг. принадлежит С. Шацкому, П. Блонскому, А. Макаренко. Главная работа С. Шацкого - «Не пугайте детей». Он призывал поощрять детей к самодеятельности в учебе, использовать школьное самоуправление, воспитывать в школе ощущение общего дела. П. Блонский - автор более 200 работ в области педагогики, педологии, философии, психологии, органично связываемых им, он же - организатор Академии социального воспитания. «Любите не школу, а детей, приходящих в нее… любите жизнь», - учил он. Травля Блонского, умолчание и забвение его имени произошли после 1936 г., когда пошла особо грозная волна против интеллигенции, тогда же была разгромлена педология , область педагогики, относящаяся к детям.
Проведя большую часть своей педагогической деятельности в детских колониях и коммуне имени Дзержинского, А. С. Макаренко во второй половине 30-х гг. был, по существу, отстранен от педагогической практики. Свой богатейший опыт он обобщил - в яркой, образной форме - в трудах «Педагогическая поэма », «Флаги на башнях », «Книга для родителей ». Большое значение Макаренко придавал трудовому воспитанию . Он советовал давать детям не разовые поручения, а долгосрочные, постоянные задания (например, поливать цветы, обрабатывать определенный участок огорода), чтобы приучать детей к ответственности . Ведущим принципом «Педагогической поэмы», каковой была вся жизнь Макаренко, является воспитательное воздействие коллектива . Веря в его огромную силу, он не боялся давать серьезные поручения, в том числе связанные с материальной ответственностью, даже недавним беспризорникам и правонарушителям.
Педагогические принципы А. С. Макаренко развивали крупнейшие советские педагоги и более поздних лет, в частности В. А. Сухомлинский (1918-1970), начавший педагогическую деятельность 17-летним юношей, а затем прославившийся работой школы, организованной им в селе Павлыш на Украине. Важнейшей задачей педагога Сухомлинский считал раскрытие «живинки» каждого ученика, расцвет его творческой индивидуальности. Пути к этому обсуждаются в трудах, изданных только в период «хрущевской оттепели» - «Формирование коммунистических убеждений молодого человека» (1962), «Воспитание личности в советской школе», «Воспитание гражданина», «Сердце отдаю детям» (1969).
В знаменитом фильме «Республика ШКИД», поставленном по одноименной книге, описан случай, действительно происшедший с воспитанником А. Макаренко, вступившим в неравную схватку с бандитами и погибшим в ней, чтобы сохранить свое с таким трудом приобретенное доброе имя. Считается, что пресловутая история Павлика Морозова, выдавшего своего отца-расхитителя и убитого родственниками, также является результатом педагогики Макаренко. В освещении этого случая, как и многих других из советской истории, часто бросаются из одной крайности в другую, от восхваления к гневному осуждению. В этом же кинофильме убедительно показана омерзительность таких людей, с которыми воевали герои фильма «Мамочка» и реальный Павлик Морозов, ставший собирательным образом. Кто-то назовет его героем, кто-то предателем, но уместнее всего говорить о трагедии Павлика Морозова, трагических результатах советского воспитания. Столь же неоднозначно воспринимается Зоя Космодемьянская , девушка, расстрелянная фашистами, но выданная им жителями села, в котором она, выполняя приказ командования, сжигала хаты - «земля горела» не только под ногами оккупантов, но и детишек этих сел, обреченных на гибель в лютую стужу приказом, который не во что не ставил жизнь и своих соотечественников - что всегда было характерно для советской идеологии.
Воспитание «советского человека» отразило и завоевания советского строя, и его бесчеловечность . В наибольшей степени это можно видеть воочию на людях старшего поколения, помнящих и ударные пятилетки, и «великие стройки коммунизма», видевших и самими совершавших героические подвиги на войне и труде, кричавших «Да здравствует товарищ Сталин!», ликовавших в день полета Гагарина, певших и плясавших на первомайских и ноябрьских демонстрациях. Большинство из них свято верило, что они строят «светлое будущее» и готово было терпеть ради этого все лишения, которые в обилии выпали на их долю. Но они верили, в отличие от тех, кто сегодня глумится над ними. А злоба, с которой старики с красными флагами относятся к новому поколению, тоже воспитаны советской идеологией, бесконечным поиском врага.
Чувства, с которыми эти люди вспоминают о прошедших временах, это не просто тоска по несбывшемуся, которое казалось так близко, это еще тоска морально и материально униженных людей по своей ушедшей молодости, по молодости пионерской и комсомольской, «трудовых десантах» и песнях у костра. Несколько лет назад поразила статья в любимой народом газете о том, какой глупой была журналистка, когда пела в юности: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих». Но ведь хотелось петь, и никто не видел в содержании этой песни идеологической направленности, а дети, воспитанные на чудесных книгах - «Военная тайна», «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, «Васек Трубачев и его товарищи» Н. Осеева, добрых, смешных сказках о Мойдодыре (К. Чуковский) и Старике Хоттабыче (Л. Лагин) видели в Мальчише-Кибальчише в первую очередь не борца с достаточно условными «буржуинами», а пример стойкости, мужества, верности, дружбы, оптимизма.
Советские школьники мечтали об авиации, позже - о космических полетах, хотели быть учеными, врачами, педагогами. Если сегодняшние дети предоставлены улице, то во все годы советской власти, начиная с 30-х, действовали дворцы пионеров со множеством кружков, станции юных техников и натуралистов, детские железные дороги. Все это было доступно детям из семей любого достатка, не говоря уже о кинотеатрах, зоопарках, бесплатных библиотеках и учебниках. На каникулах дети с большими скидками или даже бесплатно ездили в культурные столицы, отдыхали в пионерских лагерях. Правда, такой отдых страдал типично советской заорганизованностью, жестким идейно-дисциплинным подходом, порой доходящим до абсурда (вспомним замечательный фильм «Добро пожаловать, или посторонним вход запрещен»).
Очень тяжело приходилось школьникам, которые осмеливались иметь свое мнение, дойти до чего-то самим, за малейшее подозрение в идейной неблагонадежности могли исключить из вуза, комсомола, партии, уволить с работы. Студенты даже философского факультета МГУ обязаны были на вопрос: «Как стоит наша партия?» отвечать «Как скала» - словами Сталина из газеты «Правда». Какое-то время практиковался опрос на экзамене одного, наугад выбранного студента, оценка которого выставлялась всей группе. Преследуя цель повысить ответственность, всех заставить заниматься (зубрить!), этот эксперимент вполне отвечал духу советского воспитания, где не было места обсуждению, диалогу, обмену мнениями.
Суровым испытанием Советского воспитания стала Великая Отечественная война , в которой была одержана героическая победа. На борьбу с захватчиками поднялся весь народ. Красноармейцы, обвязавшись гранатами, бросались под фашистские танки, таранили вражеские самолеты, воевали даже старики и дети. О несгибаемости советских людей, их уверенности в победе говорит и тот факт, что даже в годы ВОВ учеба в школах не прекращалась, открывались школы-интернаты, нахимовские и суворовские училища, а в 1943 г. была создана Академия педагогических наук РСФСР.
После войны, в 1945-50-х гг., удалось последовательно перейти к всеобщему 7-8-10 летнему обучению. К концу ВОВ была восстановлена пятибалльная шкала оценок (отмененная до этого как «нарушавшая равенство»), введены сдача выпускных экзаменов, а также награждение отличившихся учеников золотыми и серебряными медалями. В то же время было упразднено «социалистическое соревнование» в школе, перенесенное с производства и вынуждавшее к завышению оценок, а в 1954 г. отменили не оправдавшее себя раздельное обучение мальчиков и девочек.
Особенно обильными плоды советского образования оказались в годы «хрущевской оттепели», даже несмотря на многочисленные непродуманные реформы. Мы имели лучшее в мире техническое и музыкальное образование, были «впереди планеты всей» не только в космических полетах, но и в балете и спорте. «Советский характер» сказывался в том, как вернулась на олимпийский пьедестал после тяжелейших испытаний фигуристка Ирина Роднина (ее слезы при исполнении Гимна СССР потрясли весь мир), в победах советских легкоатлетов, штангистов, боксеров, хоккеистов.
Как-то раз (уже в годы «застоя») советским хоккеистам, уже обеспечившим себе золотые медали, было дано указание (из ЦК КПСС) сыграть вничью с нашими «друзьями-соперниками» из Чехословакии, чтобы те опередили «буржуазные» команды Швеции и Канады. Легендарный тренер А. Тарасов, собрав команду, сказал просто: «Играйте, как получится». Получилось 7:1 в пользу СССР, а прославленный тренер был уволен. Годами раньше (1952), впервые участвуя в Олимпиаде, неискушенная сборная СССР по футболу, дойдя до финала и проигрывая за 15 минут до конца 1:5 сильнейшей команде Югославии, сумела на одном «советском характере» сравнять счет. Уступив же на следующий день в переигровке (1:3), сборная и составлявшая ее основу команда ЦДКА были расформированы за поражение от нашего идеологического противника - взгляды президента СФРЮ И. Тито на социализм отличались от сталинских. А уже на следующей (1956) Олимпиаде футболисты СССР совершали круг почета, как и в Париже в 1960, после чемпионата Европы.
После знаменитой (1973) серии хоккейных матчей СССР-Канада звезда канадцев У. Гретцки, приехав к нам, зашел на нашу тренировку. А. Тарасов предложил ему поучаствовать в ней: поднимать, стоя на коньках, штангу. Когда же гость взмолился о пощаде, тренер сказл: «Да, Уэйн, ты бы не смог играть за сборную СССР» - «Но почему?» - «Потому что ты не комсомолец».
В годы застоя , связываемые с именем Л. Брежнева (70-ые - нач. 80-ых) советский дух стал исчезать, застой захватил и образование. Повсеместно в вузах изучались «труды» Брежнева, который объявлялся главным героем во всех свершениях советского народа. Люди о многом стали задумываться - о бессмысленной войне СССР в Афганистане, о росте цен и исчезновении товаров первой необходимости, рухнувшей идеологии. Командно-административная система исчерпала себя. Однако перестройка, объявленная Горбачевым, оказалась «катастройкой» и для образования. Резко понизился уровень и сама престижность образования. Вряд ли может радовать огромное число студентов в бесчисленных вузах уже в наши дни - образование нуждается как в финансовой поддержке государства, так и концептуальных изменениях, адекватных динамике современного мира и сложному положению дел в России.
советский семья воспитание дети
Поскольку при социализме проблемы семьи -- это в первую очередь проблемы, решаемые матерью, а не отцом, постольку большинство исследований в советской психологии, посвященных семье, отражают особенности отношений матери и ребенка. Причины трудностей социализации ребенка видят в искажении структуры семьи (неполная семья), в аномальных стилях воспитания, которые применяет мать. Главной причиной детских неврозов является извращенная ролевая структура семьи: мать в такой семье излишне «мужественна», недостаточно отзывчива и эмпатична, но требовательна и категорична. Если отец мягок, раним и не способен управлять ситуацией, ребенок становится для матери козлом отпущения.
В отношении долга и семейства муж «голова и руки», а жена только «грудь и сердце». Словом, жена по всему своему виду уступает мужу.
Жена совершенно равна мужу по общечеловеческим правам, или по природе, подобно тому как Отец и Сын в Божеской природе лица равносильные, равночастные. Равна жена мужу более по духовным и христианским правам.
Нравственная слабость поразила советского мужчину. Чем более различия в образовательном уровне жены и мужа (особенно при преимуществе жены), тем больше шансов, что брак завершится разводом.
В России конца XIX в. складываются три модели семьи:
- 1) традиционная состоятельная семья, сельская и городская («большая семья»);
- 2) семьи интеллигенции нуклеарного типа;
- 3) свободный эгалитарный вариант семьи.
После революции 1917 г. правовая модель брака в РСФСР была близка к модели свободной любви. Но семья -- не брак, она предполагает детей. Резкое увеличение числа разводов привело к тому, что женщины оказывались без средств к существованию. Из-за легкости процедуры развода все обязанности по содержанию и воспитанию детей были переложены на женщину. Пропагандировалось так называемое социальное материнство, что привело к возвеличиванию роли женщины, а мужчине отводилась второстепенная роль. Мужчина -- главный субъект социализации детей в нормальной семье, а женщине отводится природная функция -- защита, любовь, забота.
Советское государство перенесло семейную ответственность на женщину и породило аномальную языческую семью, опираясь на природную функцию женщины в семье и возводя эту функцию в юридическую норму. Затем к ней добавилась и воспитательная функция. После коллективизации произошла деструкция православной семьи и увеличилось число беспризорных детей. Государство ответило на это компанией поощрения родительских обязанностей. Превозносились радости материнства для женщины. Постановлением ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. были запрещены аборты. В этом постановлении подчеркивалась роль матери не только в воспроизведении рода, но и в воспитании детей. Отец упоминался лишь в связи с выплатой алиментов. Роль женщины и в экономике, и в семье стала основной. В Конституции СССР 1936 г. проблемы семьи обходились молчанием, но роль материнства подчеркивалась.
В годы войны после массовой гибели мужчин роль женщины еще более возросла. Семейное законодательство 1944 г. утверждало, что общество позволяет женщине воспитывать детей одной при помощи государства. А в законодательстве 1968 г. семья уже рассматривается как субъект социализации детей. Но центральная роль женщины в семье утверждается окончательно.
Именно к брежневской эпохе следует отнести окончательное преодоление революционного беспредела и становление советского типа семьи. Брежневская конституция отводила женщине роли труженицы, матери, воспитательницы своих детей и домохозяйки. Но в это время в общественном сознании возникает конфликт между советской моделью семьи и эгалитарной моделью. На мой взгляд, эгалитарная модель, где семейные функции распределяются между женщиной, мужчиной и ребенком (детьми), является переходной. Ее появление обусловлено ростом экономической независимости семьи от тоталитарного государства, возрастанием экономической, социальной и политической роли мужчины, а также увеличением числа полных семей.
В Конституции 1993 г. эта переходная модель семьи закреплена в качестве нормативной: было провозглашено равенство полов и равная ответственность женщины и мужчины. Мужчина и женщина (но еще не мать и отец, -- вдумаемся в авторскую терминологию!) имеют равные права и обязанности в семье: «В Российской Федерации... обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства».
До 1993 г. все официальные тексты говорили лишь о равенстве прав родителей, но не говорили о равенстве обязанностей. В частности, в статье 35 Конституции СССР 1977 г. можно прочитать только о «создании условий, позволяющих женщине сочетать труд с материнством».
Переход к нормальной модели семьи в России произойдет только тогда, когда наряду с равенством прав ответственность за воспитание и содержание детей ляжет на отца при сохранении за матерью и за детьми других семейных обязанностей. Демократическая семья предполагает равенство прав, нормальная -- различия в ответственности, которая должна ложиться преимущественно на отца. Однако в современной российской семье женщина хочет (и вынуждена силой обстоятельств) править безраздельно и полностью. Мужчина не в состоянии обеспечить семью, нести за нее ответственность и, соответственно, быть образцом для подражания.
Между тем, сегодня российские дети ожидают от отца выполнения его традиционной функции. По данным эмпирических исследований, большинство мальчиков и половина девочек обращают внимание на профессиональные успехи отца, заработки, обеспечение семьи. Между тем у матери эти сферы деятельности не выделяет никто из детей: семью должен обеспечивать отец. Из-за того что матери требуют от отцов помощи в ведении домашнего хозяйства (вплоть до скандалов на глазах детей), дети утверждают, что отцы мало внимания уделяют домашнему хозяйству. Занятие домашним хозяйством -- это главное дело матери, по мнению детей. И вместе с тем, мальчики проявляют большую привязанность к матери, очень боятся ее холодности, невнимания, отчуждения от матери. Мальчики предъявляют больше требований к матери (не терпят ее негативных привычек), а девочки к отцу, у них формируется идеальный образ отца. Характерно, что эмоциональная связь с матерью у детей сильнее, они лучше знают ее личные особенности; высказываний-характеристик о матери больше, чем об отце, она воспринимается более значимым членом семьи.
Таким образом, реальная модель современной российской семьи как бы противоположна протестантской модели: ответственность за семью несет мать, она же доминирует в семье, и она же более близка с детьми эмоционально. Мужчина «выброшен» за пределы семейных отношений, не оправдывает ожиданий жены и детей. Для него остается единственный путь реализации себя как мужа и отца: бороться за мужские права и «эмансипацию», как боролись и борются за равные с мужчиной права феминистки. Только поле борьбы не деловой мир, а семья. Отсюда появление обществ мужчин-одиночек (воспитывающих детей без жены) и т. п.
Между тем реальное решение вопроса иное: нужно создать социальные условия для проявления мужской активности вне семьи, чтобы он мог нести основную юридическую ответственность за семью, представлял вовне и защищал ее интересы, мог бы обеспечить ее экономическое благосостояние и социальное продвижение членов семьи.
Лишь отец способен сформировать у ребенка способности к инициативе и противостоянию групповому давлению. Чем больше ребенок привязан к матери (по сравнению с отцом), тем менее активно он может противостоять агрессии окружающих. Чем меньше ребенок привязан к отцу, тем ниже самооценка ребенка, тем меньше он придает значение духовным и социальным ценностям, по сравнению с материальными и индивидуалистическими.
Советское детство… Проклинаемое и воспеваемое советское детство – у каждого поколения оно свое. Вот и у нас, представителей 70-х – начала 80-х, было свое детство, оставившее на память о себе пережитки общего воспитания.
Все мы, советские ребята, независимо от национальной принадлежности, были воспитаны на одних и тех же ценностях. Так происходило не только благодаря нашим родителям – вся окружающая действительность прививала нам «нужные» понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Не шумят мои игрушки…
В младенчестве на нас влияли педагогические теории американского доктора Спока, усвоенные нашими матерями вперемешку с выдержками из статей «Энциклопедии домашнего хозяйства». Именно этим источникам информации мы обязаны тем, что нас окунали в ванну в пеленочках, поили водичкой при грудном вскармливании, а к году приучали ходить на горшок. Погремушки, неваляшки и прочие игрушки с раннего детства приучали нас видеть красоту в незамысловатых формах и неярких красках.
Куклы, с которыми мы играли в дочки-матери, – простецкие советские и ГДРовские красавицы с закрывающимися глазами, учили нас безусловной любви к «детям», не зависящей от их внешних и прочих качеств. Пластмассовый крокодил Гена, играть с которым было невозможно, потому что у него постоянно вываливались желтые глаза, прививал нам терпимость к чужим недостаткам. Педальный «Москвич» за 25 рублей, пахнувший настоящим автомобилем и развивавший скорость до 8 км/ч, и, как правило, принадлежавший не нам, воспитывал в нас умение справляться с разрушающим чувством зависти.
Человек – существо коллективное
В детском саду мы проходили предварительный этап формирования советского человека. Здесь воспитательницы, заталкивавшие манную кашу большими ложками в маленькие детские рты, учили нас уважать грубую силу – зато почти все советские дети научились есть через «не могу»!
Показательные наказания провинившихся (например, не успевших на горшок) детишек внушали нам, что дисциплина дороже человеческого достоинства.
Безусловно, так было не везде! Среди воспитателей встречались и по-настоящему добрые женщины, при них в группах царила теплая атмосфера, а их подопечные с малолетства приучались любить общественную жизнь. Добрым воспитательницам проще было научить детей любить бессмертного вождя мирового пролетариата, знакомство с которым здесь, в саду, у большинства и происходило. Нам читали рассказы про Ленина, мы учили про него стихи, например, такие:
Всегда мы помним Ленина
И думаем о нем.
Мы день его рождения
Считаем лучшим днем!
Потом мы шли в школу. Первый, кого мы там встречали, снова был В. И. Ленин, точнее, его изваяние в виде бюста. «Школа – это серьезно!» – как будто напоминал он нам своим строгим взором. Мы открывали букварь – и на первой странице видели предисловие: «Ты научишься читать и писать, впервые напишешь самые дорогие и близкие для всех нас слова: мама, Родина, Ленин…». Имя вождя органично входило в наше сознание, мы хотели быть октябрятами, нам нравилось носить звездочки с портретом Владимира Ильича, на котором он был «маленький, с кудрявой головой». А потом нас принимали в пионеры.
Страшно подумать, но мы давали клятву. Перед лицом своих товарищей мы торжественно обещали «горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия». Мы выкрикивали: «Всегда готов!», даже не задумываясь, к чему именно нас призывали быть готовыми. Мы носили красные галстуки, отличники – тщательно выглаженные, а двоечники и хулиганы – неуважительно мятые. У нас были пионерские собрания, на которых кого-нибудь обязательно за что-то отчитывали, доводя до слез. Нашим долгом было помогать отстающим ученикам, заботиться о ветеранах, собирать макулатуру и металлолом. Мы принимали участие в субботниках, по графику делали уборку в классе и столовой, учились вести домашнее хозяйство и «молоток в руках держать» на уроках труда, или даже работали в колхозах, ведь именно труд должен был выковать из нас коммунистов.
Труд необходимо чередовать с отдыхом: коммунистическая партия заботилась и об этом. Большинство из нас летние месяцы проводили в пионерских лагерях, путевки в которые выдавались нашим родителям по месту работы. Чаще всего это были лагеря в ближайших пригородах. Лишь детям сотрудников крупных предприятий выпадало счастье отдохнуть на Черноморском или Азовском побережьях. Наиболее знаменитым пионерским лагерем, разумеется, был «Артек», в котором все было «самое-самое». Иногда путевки в него доставались отличникам и победителям олимпиад. В пионерских лагерях мы просыпались под звуки горна, делали утреннюю зарядку, ходили строем, пели гимн пионеров «Взвейтесь кострами, синие ночи…», ну и влюблялись, конечно.
А потом был комсомол, в ряды которого многие представители нашего поколения так и не успели вступить. Правда, комсомольская организация была открыта только для самых достойных юных личностей. Комсомольский значок на груди означал окончательное расставание с детством.
В человеке все должно быть прекрасно
Немало сделала для нашего воспитания и советская ткацкая и швейная промышленность. С малых лет нас одевали в пальтишки и шубки, в которых было трудно пошевелить руками. Рейтузы, заправленные в валенки, всегда кололись, но учили нас смиряться с неудобствами. Колготки всегда сползали и морщились на коленках. Особо аккуратные девочки подтягивали их на каждой перемене, остальные же ходили как есть. Школьная форма для девочек была из чистой шерсти. Многие не любили ее за состав ткани и за сочетание цветов, унаследованное от дореволюционной гимназической формы, но все-таки ей было присуще своеобразное обаяние.
Воротнички и манжеты приходилось перешивать чуть ли не каждый день, и это учило наших мам, а потом и нас самих быстро справляться с иголкой и ниткой. Темно-синяя форма для мальчиков изготавливалась из какой-то бессмертной полусинтетической ткани. Каким только испытаниям не подвергали ее советские мальчишки! Выглядели они в ней не слишком элегантно, но и в этом был элемент воспитания: в мужчине – не внешность главное.
Делу время, потехе час
У уважающих себя советских школьников не было принято бездельничать. Очень многие из нас учились в музыкальных и художественных школах, серьезно занимались спортом. Тем не менее, времени всегда хватало и на игры, и на детские развлечения. Самые счастливые часы нашего детства проходили во дворе. Здесь мы играли в «казаки-разбойники», в «войнушку», где одни были «наши», а другие – «фашисты», в игры с мячом – «Квадрат», «Вышибалы», «Съедобное-несъедобное» и другие.
В общей массе мы были довольно спортивными и выносливыми. Советские девочки часами могли прыгать «в резиночку», а мальчики – с тарзанки, или заниматься на турниках и брусьях. У мальчиков хулиганистого склада были и менее безобидные развлечения – они стреляли из рогаток, делали самодельные «бомбочки» и сбрасывали из окон полиэтиленовые мешки с водой. Но, наверное, самым популярным «дворовым» занятием мальчишек была игра «в ножички».
О хлебе насущном
Мы были очень самостоятельными, по сравнению с нашими собственными детьми. Ходить по маминому поручению за хлебом, молоком или квасом в 7-8 лет было для нас чем-то самим собой разумеющимся. Помимо прочего, иногда нам поручали сдавать стеклотару, после чего у многих из нас появлялась мелочь на карманные расходы. На что можно было ее потратить? Конечно, на газировку из абсолютно негигиеничного автомата или на мороженое. Выбор последнего был невелик: пломбир за 48 копеек, молочное в вафельном стаканчике и фруктовое в бумажном, эскимо, «Лакомка» и брикет на вафлях. Советское мороженое было необыкновенно вкусным!
Особую ценность представляла для нас жевательная резинка, которая, как и многое другое, являлась дефицитным продуктом. До падения «железного занавеса» это была наша советская резинка – клубничная, мятная или кофейная. Импортная жвачка с вкладышами появилась чуть позже.
О пище духовной
Советское время принято называть бездуховным, но мы, советские дети, этого не ощущали. Напротив, мы росли на литературе, кинематографе, музыке, одухотворенных талантом авторов и их заботой о нашем нравственном воспитании. Конечно, речь идет не о конъюнктурных произведениях, которых тоже было немало, а о тех, что создавались с подлинной любовью к детям. Это мультфильмы про Винни Пуха, Карлсона и Маугли, культовый «Ежик в тумане», чудесная «Варежка» и незабываемый «Домовенок Кузя», фильмы «Приключения Буратино», «Приключения Электроника», «Гостья из будущего», «Чучело» и многие другие. Нас воспитывали и глубокие, заставляющие задуматься фильмы для взрослых, ведь на советских детей не распространялись возрастные ограничения.
Для нас издавались журналы «Мурзилка», «Веселые картинки», «Пионер», «Юный натуралист» и «Юный техник». Мы любили читать! Нашими умами владели герои повестей В. Крапивина, В. Катаева, В. Осевой, странные персонажи из стихов Д. Хармса и Ю. Мориц. Мы слушали потрясающе интересные музыкальные спектакли про Али-Бабу и сорок разбойников, про Алису в Стране чудес, про Пеппи Длинныйчулок, в которых узнавали голоса самых популярных актеров и музыкантов. Пожалуй, старания всех этих людей и наполняли наше советское детство счастьем. Это благодаря им мы верили в добро и справедливость, а это дорогого стоит.
Когда мы говорим о том, что вместе со старой Россией была разрушена культурно-историческая среда, создававшаяся столетиями, то для большинства это пустые слова. Но возьмем такую важнейшую сферу человеческой жизни, как воспитание. Какое оно было в русских советских семьях? Да никакого воспитания, по сути, не было. Родители хотели, чтобы их дети получили то, чего они сами не получили. Игрушки, конфеты, поменьше работы и ответственности и т.д. Между прочим, нынешнее поколение родителей точно такое же. В русских семья нет идеала, а какие собственно черты они хотели бы видеть у своих детей?
Хотя воспитание в семье – это основа формирование человека. Скажем, те же йоги, как только их ребенку исполняется года два, они просят его говорить о себе: « я - смелый». Смелость для такого ребенка это его тождество, и он вырастает смельчаком.
Возьмем дореволюционную Россию. В СССР был такой фильм «Белый пудель», по Куприну. Там показан ужасно капризный барчук, который то и дело орет: «Хочу собаку, хочу собаку». И родители, няньки и прочие бегают вокруг, выполняют его просьбы. Бегающие вокруг ребенка и угождающие ему родители, это как раз из моего детства, и из дня сегодняшнего. А у русских дворян или купцов воспитание было совсем иным.
Дети дворян воспитывались очень «жестко». Они знали свое место, и тогда не родители были для детей, а дети для родителей. Но главное даже не это. Главное, что прививалось – это чувство собственного достоинства, самоуважения. Никакого не готовили к карьере, никого не готовили к подхалимажу и прочему такому, готовили к главному: ты не должен потерять «свое лицо» ни при каких обстоятельствах. Ты должен жить и умереть порядочным человеком. Это было доминантное требование.
И мальчикам и девочкам давали большие ежедневные физические нагрузки, еда была простой. Детей учили уважению к другим людям, всех своих слуг они называли на Вы (это, правда, уже 19 век, но ведь он к нам ближе). Учили терпеть боль, учили преодолевать уныние, ни при каких обстоятельствах не падать духом. Девочек закаляли так же, как и мальчиков. Готовили их к самостоятельности.
Дети дворянского сословия прекрасно понимали, что «главная роскошь в человеческой жизни – это роскошь общения». Отсюда все эти балы, светские приемы, визиты друг к другу. Детей учили уступать лучшее место за столом другому человеку, детей учили слушать собеседника, не перебивать и т.д.
Дворянин должен был быть мужественным, неприхотливым, готовым ко всему, он должен быть учтивым с вышестоящими, дружелюбен с равным, и великодушен к нижестоящим. Вот почему, к примеру, ни один из декабристов в ссылке не спился и не опустился, эти люди уважали себя. Вот почему русские эмигранты после Гражданской войны опять же они опустились, а сумели прокормить и себя и детей, а дети их практически без исключения вышли « в люди».
Не хуже было воспитание и в купеческих семьях, там царил Домострой, там дети учились повиноваться, но их рано приучали к делам и умению управлять другими людьми. И никакого визга: «хочу собаку».
В крестьянской среде какого-то особого воспитания не требовалось. Там сама жизнь воспитывала так, что лучше не бывает. Физический труд был интенсивным, но посильным. Все-таки крестьяне очень хорошо знали, как нагружать детей, и взрослым мужиком считался человек после 21 года. Крестьянский сын становился хозяином очень рано, практически все стремились отделиться от отца. А хозяин на земле, он и вождь для своей семьи, и защита, и суд, и учитель.
Гораздо хуже с воспитанием обстояло дело у мещан и у пролетариев. Но эти категории до революции не составляли большинства. А вот после революции именно они и стали «заказывать музыку». Еще в 20-х года большевистские идеологи столкнулись с тем, что в городах «освобожденных» от дворян и буржуазии, стали процветать мещанские нравы и вкусы. Большевики начали упорную борьбу с мещанством и боролись с ним до тех пор, пока… сами не стали мещанами.
Ибо все начальство, вышедшее из крестьян и пролетариев не могло прыгнуть выше головы. Собственно вся элита 70-х годов, включая Брежнева, Суслова и большинство других «членов», это птицы не высокого полета, это мещане по своим вкусам и взглядам.
Ну и пролетариат, сколько его не воспитывали, а он оставался все таким же, каким и был. И его вкусы – мешать водку с портвейном – наложили отпечаток на все советское общество.
Большевики были наивными в том, что полагали: человек, который одолел чтение статей Владимира Ленина, который родился в обществе, где нет эксплуатации человека человеком, который получил десятилетнее и высшее образование в СССР, приобретет некие особые социалистические качества. Другое дело, что какое-то образование люди все-таки получили. Но вот с воспитанием детей – это была катастрофа. Мои родители, как и родители моих ровесников, родились перед войной. И они хлебнули по полной программе нищеты. Жили впроголодь. Одевались часто в обноски с плеча старших сестер и братьев. Вот это и была их программа – их дети должны были получить то, чего не получали они.
Я горжусь своими родителями, они у меня замечательные, но сказать, что меня как-то воспитывали, я не решусь. Все делалось в «рабочем порядке». Я могу сказать другое, что как только в семье появились какие-то деньги, а это было ближе к середине 70- х годов, то мои потребности стали, чуть ли не главными. Помню какой-то свой день рождения, там было столько всего: торт шоколадный, трюфели, зефир, куча всяких шоколадных конфет, этот банкет закончился для меня тем, что печень моя не выдержала, и ночью мне было нехорошо.
В 70-е годы, правда, стали популярными всякие методики воспитания по доктору Споку, была такая семья Никитиных, воспитание в которой почему-то считалось идеалом, то есть проблемы с воспитанием стали как-то осознаваться в СССР, но тут грянул 1991 год, и все мы получили дикий капитализм. Мурло советского мещанина, мурло полублатного человека стало определяющим. Получилось нечто гораздо худшее, чем было до 1917 года. Уже в СССР чуть ли не во всем господствовал блат, и совершенно естественно, что в нынешней РФ связи уже все решают. А это самый верный показатель чрезвычайно низкой культуры общества.
В порядочных советских семьях росли порядочные дети. Но эти выросшие дети не смогли спасти свою страну, ибо не были приучены к самостоятельным социальным поступкам. Да и за себя он и постоять не сумели, отдали собственность в руки воров и подонков всех уровней и национальностей. Отдали без сопротивления, это к слову о том, каких людей воспитывало советское государство. А государство это воспитывало, прежде всего, послушных и покорных. Советские граждане должны были совершать подвиги, но только тогда, когда это государству нужно.
Как говорили при товарище Сталин: «Когда родине будет нужно, героем у нас станет любой».
Я пошел в советскую школу, и ничего плохо там не было. Лозунг – «все лучшее детям» не был пустым звуком. Помню, что мы бесплатно получали молоко. Наши родители вполне могли нас обеспечить молоком, но осталась такая установка от еще недавнего прошлого – давать детям молоко, дабы они получали белок.
Пресное, кипяченое молоко с пенкой нам не нравилось, конечно, но нам нравилось то, что какой-то урок обязательно заканчивался на пять минут раньше, и мы строем шли в столовую. А там потихоньку начинали шалить.
К 7 ноября нас всех скопом, не спрашивая согласия ни у кого, приняли в октябрята. Мы гордо повесили значки, «звездочки», где был изображен маленький Ленин, кудрявый такой, похожий на ангелочка. Во время приема в октябрята нам выдали по эклеру и стакан с какао. Это было круто. И я запомнил это и думал – что же нам дадут, когда мы будем вступать в пионеры? Если уж сейчас мы получили по эклеру.
Мою первую учительницу звали Анна Семеновна. Это была одинокая женщина, которая любила свою работу, любила нас. Среди учительниц всегда есть соперничество, Анна Семеновна была не очень хорошая учительница в смысле педагогического мастерства. Ольга Петровна и Лидия Максимовна учили куда успешнее, дети у них были грамотнее и лучше считали. Но я ни тогда, ни сейчас не поменял бы Анну Семеновну ни на кого. Она для нас стала родным человеком. Как всякий педагог со стажем, как всякая женщина, она бывала не в духе, скандалила, была с нами несправедлива, но она нас любила, и мы это чувствовали.
Однажды она как-то смущенно и даже раздраженно показала нам фото, на котором была вместе с Крупской. Я был потрясен. Получалось, что эта женщина могла видеть самого Ленина! Вот эта наша обычная Анна Семеновна могла прикоснуться к самому Ленину! Это было не так, конечно, фотография относилась к середине 30-х годов, как я сейчас понимаю.
На фото мне не понравилась ни Крупская, ее фотографии всегда у меня почему-то вызвали тоску, ни сама Анна Семеновна, это была мордастая девочка в буденовке. По моим тогдашним понятиям зрелая Анна Семеновна была куда приятнее.
Коньком Анны Семеновны были уроки пения. Она как-то отдыхала душой в это время. К тому же, она приносила из дома аккордеон, чем не могла похвастать ни одна учительница. И вот Анна Семеновна наяривала на аккордеоне, а мы пели. Почему-то мне кажется, что пели мы все время одну и ту же песню, видно она хотела довести наше исполнение до совершенства.
Песня эта была про красного партизана, похороненного под кустом ракиты. «Там лежит зарытый красный партизан». И как доходили до этого места, то слезы текли из глаз моих, до того было жалко красного партизана. И однажды я чтобы не показывать слез учительнице отвернулся и сел боком. Анна Семеновна в этот день была не в духе, и расценила мой поступок, как хулиганство. И тут не имеет смысла спрашивать, что в этом была такого плохого, в моем поступке. Ибо раз женщина не в духе, то логика тут ни при чем. Учительница внезапно, в разгар моих страданий по красному партизану, схватила меня за шкирку и вывела из класса.
Я ошеломлен этой абсолютной несправедливостью, жуткая и пустая в коридорах школа пугает, а тут идет наш директор. Это был настоящий «сталинский директор», такие в ту пору уже почти повывелись. Не директор, а красавец! Историк, фронтовик, огромный такой, в очках, с раскатистым голосом, по повадкам напоминал актеров в сталинских фильмах, которые играли профессоров. И вот он подходит ко мне, я в ужасе сжимаюсь, а он говорит какие-то ласковые слова, улыбается, берет меня аккуратно за руку и вводит класс. И говорит: «Анна Семеновна, посадите этого молодого человека на место». Учительница злобно зыркнула в мою сторону, но больше в этот день не фордыбачила.
Но все равно она была замечательная.
Еще помню, как мы выбирали в классе начальников. Старосту, звеньевых, и прочее. Должностей был очень много. Выборы были абсолютно демократические по советским меркам. Анна Семеновна предлагала кандидатуру, после чего мы дружно голосовали за этого товарища. И вот она раздала почти все должности и тут вспомнила про меня. И сказала, что предлагает меня сделать знаменосцем (к слову, знамени у нас не было никакого, но должность была). Учительница сказала, что это должен быть достойный мальчик. И меня выбрали в знаменосцы. Помню, как прибежал я домой и в полном восторге стал рассказывать, что я теперь не абы кто, а знаменосец. Родители порадовались за меня, но как-то деланно, почти равнодушно. Вот так с легкой руки Анны Семеновны я и иду по жизни. Кому-то достаются должности, где власть и деньги, а я знаменосец.
Когда в РФ стали вспоминать хороший опыт СССР в деле патриотического воспитания, то почему-то свели все это к учебникам истории и обществознания. На самом деле, в СССР на воспитание советского человека работала вся система. В 20-е и 30-е годы всякий несогласный с этой системой всячески дискриминировался или просто физически уничтожался. Потом, когда внутри государства в деле воспитания не стало конкурентов, в этом направлении все равно работал огромный механизм. Но самое главное, во времена моего детства вокруг меня жили люди, уверенные, что никакой иной жизни быть не может. Что СССР это такая же неизбежность, как смена дня ночью, как восход солнца.
Это было мощнейшее внушение со стороны государства, но это была и реальная установка в головах простых людей.
Скажем, то же интернационалистическое воспитание. Я не помню, чтобы со мной кто-то персонально работал на эту тему, кто-то что-то мне объяснял, но это было просто разлито в атмосфере тогдашнего СССР. Как-то урок у нас проводила пионервожатая, и она, как всякая девушка, сама верила и ждала чуда (не будем уточнять какое). И вот она нам сказала, что бы мы в тетрадке записали свои желания. Это было уже в классе пятом или шестом. И мы, захваченные ее энтузиазмом и верой в то, что чудеса бывают, стали писать. Самым главным моим желанием было желание, чтобы мне купили настоящие коньки для хоккея. Но тут я подумал, а что если мое желание действительно сбудется? Я то буду при коньках, а ведь идет война во Вьетнаме. После недолгой внутренней борьбы, я написал, что мое главное желание, чтобы прекратилась война во Вьетнаме. Мне было горько тогда, что не получу коньки, но приятно вспомнить об этом сейчас.
Я думаю, что русские националисты вырастали в последствии все-таки из таких вот идеалистично настроенных мальчиков.
Интерес к русской истории пробудил во мне дед Иван Петрович. Он пересказывал мне дореволюционные легенды о Петре I, и о Суворове. Я потом нигде таких историй не встречал. Как бояре затеяли заговор против Петра, а он был в курсе, как начал выбрасывать их из окна одного за другим в руки своих гвардейцев.
Меня захватывали эмоции деда, я чувствовал, как он восхищается Петром и Суворовым. Всякое развитие человека начинается именно с чужих эмоций. Другой вопрос, что мы не часто отдаем себе отчет в том, что наши нынешние взгляды начались с чьих-то эмоций. Раз человек так захвачен этим, значит, в этом что-то есть? И мы начинаем думать об ЭТОМ от случая к случаю, и порой эти чужие эмоции в результате рождают нашу ВЕРУ.
Моему деду была интересна история России. Я уже писал, что для моего деда собственно никакого СССР не существовало, а была одна Россия. С ней нечто случилось в 1917 году, но все равно это была Россия. И никакие красные партизаны для него героями быть не могли, ибо он реально их видел этих красных в годы гражданской войны.
Это любопытная «игра разума», когда «слона» не замечают, и когда мой дед «не замечал СССР» не есть что-то свойственное лишь для конкретного человека, или конкретной эпохи. Так жители Московской Руси в упор не видели империи Петра I. А многие нынешние граждане РФ (боюсь, что большинство, как жили в СССР, так в нем и живут до сих пор).
Великое нельзя выдумать из малого. Я даже ребенком чувствовал, что, имея дело с Россией, я нахожусь перед чем-то грандиозным. Петр I при всем моем нынешнем отрицательным отношением к этому человеку, был потрясающей фигурой. Он был, кстати, абсолютным порождением Московской Руси. С ее пассионарностью и ее исканиями. При внешней какой-то вялости Московской Руси, при всей неспешности жизни, в народе шла огромная внутренняя работа, внутреннее самоопределение, которое выливалось порой в непонятные конфликты вроде восстания Степана Разина, когда казак хотел навязать стране казачью форму жизни - самоуправление. Зачем богатому человеку, каким был Разин это? Тем более в цари он не метил. Еще более странная история с расколом, когда страна распалась, по сути, на две части из-за каких-то исправлений в церковных книгах и правилах. Но на Руси формальная сторона никогда не была важной.
И вот Петр. Он человек Московской Руси до мелочей. Строил дворцы, а не мог спать в них из того, что слишком высокие были потолки. Только царь Московской Руси мог быть токарем и плотником, корабелом и артиллеристом. Только царь Московской Руси мог пить с рядовыми матросами. А когда он приехал в Париж, то пил с отставными французскими солдатами в Доме Инвалидов.
Ибо для царя Московской Руси в отличие от его восточных и западных «коллег» не было пропасти между ним и простым человеком. Как не было пропасти между московской знатью, воинами и крестьянами. И вот эти чисто московские повадки почему-то принимают за европейское поведение. Ну представьте себе Людовика XYI с топором и в кабаке с простолюдинами? Другой вопрос, что своими реформами Петр уводил страну оттого, что ему самому было дорого. От демократизма Московской Руси. Европа шла от феодализма к демократии, Россия после Петра пошла от демократической соборности к свирепому феодализму.
Но ведь Петр был личностью!
Или Суворов! Какой гигант! Этот человек с молодых лет понимал, что он на голову выше остальных, ибо был очень умным и проницательным, но опять же какой демократизм и простота! Он был рыцарь. Когда после Итальянского похода и побед Суворова молодые русские и австрийские генералы решили, что бить французов легко, против Суворова начали плести интриги, он же понял, чем это кончится. Он то ведь знал, что победы французов закономерны. Суворова отзывают. И он пишет с тоской и болью: «Перебьют их без меня». Для него ничего не было выше воинского братства.
После рассказов деда я стал читать учебники по истории для 4 ,5, 6 классов. И мне они нравились. Хотя сейчас я понимаю, что и в те времена, и в нынешние времена при написании учебников допускают очень большую ошибку. Их просто «сдирают» с учебников вузовских. Учебник рассказов по истории СССР для 4 класса, к примеру, с грехом пополам можно было читать до революции 1905 года, а дальше в натуре начиналась истории КПСС.
Помню, как бесилась Анна Семеновна. Начали изучать параграф про революционеров, а никто ничего не понимал кроме первой фразы: «В маленькой комнатке сидели революционеры…»
Но какой-то сбой стала давать система образования и воспитания в СССР. Как-то было все нормально, а потом раз - и обвалилось! Где-то к середине 70-х годов незыблемые истины дали трещину. Помню, как в 8 классе нас повели смотреть в кинотеатр новый фильм про революцию и Ленина. Зал заполнили ученики разных возрастов от пятаков до десятиклассников. И фильм никто не смотрел. Всем было не интересно. Нет, мне-то как раз было интересно, у меня к этому времени как раз разгоралась любовь к Ленину, но большинству было очень скучно. Все шумели, болтали, толкались. И тут дошло до сцены, когда проклятые левые эсеры начали свой мятеж. И киношный Ленин готовится к худшему, он выдвигает ящик стола, достается оттуда пистолет и передергивает затвор или что-то в этом роде. «О-о-о, каков!» - взревел издевательски зал. Сердце мое тогда сжалось от боли за любимого Ильича.
В Ленине, как и во многих великих на самом деле было много карикатурного. Эта его походочка, эти руки за жилеткой, прищур полусумасшедших глаз. На некоторых кинохрониках он на Чарли Чаплина похож. А эта его картавость, ужимки. Я имею в виду и кинохронику, и игру актеров. И если для старших поколений Ленин был святыня, то ко времени моей юности пролетарская молодежь к нему относилась безразлично или с иронией. Почему-то у нас в поселке к нему прилепили кличку «Блатной Володька». Появились ядовитые анекдоты про Ленина. Их выдумывали враги? Но ведь массы их пересказывали с удовольствием.
Точнее, отношение к Ленину было двойственным. С одной стороны, мало кто ставил под сомнение, что он защищал интересы трудящихся, был честен, тогда еще думали, что он был скромен в быту. И Ленин служил идеальной фигурой для обличения тогдашних коммунистических лидеров, которые оторвались от масс. С другой стороны, у масс, т.е. у этой помеси пролетариев с мещанами Ленин проходил, чуть ли не как дурачок. Кремлевский мечтатель.
Но на небосклоне России конца 60-х начала 70-х годов взошла другая звезда – Сталин! У высшей власти находились его выдвиженцы, в самую силу входило поколение фронтовиков, юность которых пришлась на конец тридцатых и начало сороковых, и те которые родились перед войной, как мои родители, забыли о своем нищем и голодном детстве, но вспомнили об ужасной эпохе, только как о великой.
Дело в том, что у Сталина был «большой стиль». Те, кто жили при нем, помнили свое ощущение причастности к чему-то грандиозному. Про Сталина сочиняли какие-то очень положительные байки. Про его офигительную скромность, про то, как неприхотлив он был в быту. Я даже слышал, как один мой сосед рассказывал о том, как Сталин сам лично стоял у «переезда» в нашем поселке с пистолетом в руках и говорил солдатам, что пристрелит всякого, кто отступит. Поэтому-то и не отдали Москву. Бред? Но я слышал это собственными ушами.
Сталин для меня стал значительной фигурой в детстве, после просмотра фильма «Освобождение». Потом я стал читать всякие книжки о тридцатых годах. Книжки эти писали в основном либеральные авторы, публиковались они при Хрущеве, но как-то пара-тройка книг попала мне в руки. Ведь никто же не оспаривал того факта, что при Сталине осуждали не виновных. И товарищ Сталин перестал мне нравиться.
Помню, как в 10 классе мы дошли до параграфа, в котором писали о культе личности. Историю у нас вела Валентина Семеновна Жмурко. Она сказала, что бы мы сами прочитали этот параграф, если захотим. Что Сталин это «ее любовь». Любопытно, что я и потом встречал женщин ее возраста, которые до седых волос испытывали нежные чувства к вождю.
Но к 17 года меня бесило уже только одно – когда русские говорили: «Без Сталина мы проиграли бы войну…» «Если бы не Сталин, то Россия бы погибла…» Я задавал вопрос: « Тысячи лет Россия не погибала, а становилась все сильнее, а без этого грузина погибла бы?» Взрослый народ со мной не спорил, но оставался при своем. Все они переживали то, что очень четко сформулировал Эдуард Лимонов: «У нас была великая эпоха». На фоне ничтожного Брежнева люди все чаще вспоминали о том, что была эта великая эпоха. Не утруждая себя вопросом, какой смысл был в этой эпохе, и что они принесла русскому народу?
А вот Ленин мне нравился все больше и больше. По радио тогда передавали радиопостановки лучших спектаклей, в том числе, и спектаклей о Ленине. Я очень любил пьесы Погодина, в которых Ильич представал душевным таким русским человеком, что было фальсификацией, конечно. По этому поводу один критик-еврей даже написал критическую статью еще при Сталине, но ему заткнули рот. Тогда был нужен имен такой образ Ильича.
Мне очень нравились фильмы о Ленине. Вот ведь был человек! Ничего для себя, все для народа. Позднее эту любовь к Ленину укрепили стихи о нем Вознесенского и Евтушенко.
Вся грандиозная система под названием СССР покоилась на нескольких мифах. Мифе о Великой Отечественной, в которой бы не победили без Сталина и коммунистов. Мифе о гениальном Сталине, который создал сверхдержаву. И на мифе о добром Ленине, защитнике угнетенных. Причем любопытно то, что часто поклонникам Сталина был безразличен Ленин, а поклонниками Ленина не очень нравился Сталин.
Миф о Сталине, как о спасители русских, который вырвал власть из рук евреев и передал ее русским, был еще впереди. Миф этот вполне осознанно будет формироваться позднее «русской партией».
Итак, огромная пропагандистская машина работала на то, чтобы из русских людей делать советских строителей коммунизма. Но к 70-м годам ХХ века машина эта стала сдавать сбои. И не из-за того, что кто-то клеветал на советскую власть из-за бугра. Нет. Все дело было в том, что власть сама смутно представляла перспективы общества, и не понимала, какой человек нужен для этого общества.
Советского человека продолжали лепить по старым лекалам. Ибо представление о чем-то другом и новом отсутствовало.
Знаете, мне всегда было интересно слушать рассказы родителей, бабушек и дедушек о том, как они воспитывались в Советском Союзе. Предлагаю нам всем вспомнить, как это было.
Удивительный парадокс - сколько бы ужастиков нам не рассказывали про Советский Союз, а советская система образования до сих пор считается чуть ли не идеалом. Самые лучшие, правильные фильмы были сняты - в советские годы. Детские песни, лучше которых до сих пор нет, - всё также были написаны в советские годы.
И вроде бы многие были рады отказаться от единственной давлеющей коммунистической идеологии, импортированной из-за рубежа (напомню, что Маркс и Энгельс были немцами). Но ведь будучи посеянными в русскую почву, эти идеи всё равно получили самобытность.«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» – говорило поколение, восстанавливавшее страну после Великой Отечественной.
Где произошёл тот перелом, когда железнодорожный состав государства под названием СССР отправился на путь в пропасть?
На мой взгляд, его корни лежат в 1953 году, а первые ростки появились в 1956 на печально известном XX съезде КПСС.
Когда люди перестали верить в будущее, которое строили. Когда Хрущёв начал гонения на - имя покойного Сталина и на Русскую Православную Церковь.
В 80-ые годы, когда СССР уже был поражён плесенью либерализма и западничества, даже появился такой вот диссидентский анекдот:
На первомайской демонстрации колонна глубоких стариков несёт плакат: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». К ним подбегает некто в штатском:
- Вы что, издеваетесь? Когда вы были детьми, товарищ Сталин ещё не родился!
- Вот за это ему и спасибо!
Знаете, мне всегда было интересно слушать рассказы родителей, бабушек и дедушек о том, как они воспитывались в Советском Союзе.
Предлагаю нам всем вспомнить, как это было.
Один из читателей прислал мне материал, в котором был размещён следующий советский учебный фильм.
«ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО, И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО»
Советский учебный фильм для школьников начальных классов. Начало 70-х годов.
Посмотрев этот фильм, и вспомнив свое детство, я вообще удивился, как мы смогли выжить в то время. Именно такие уроки нужны нашему подрастающему поколению - «Уроки нравственности», а не только знания что 2×2=4, потому что в жизни иногда 2×2=5.
- Мы уходили из дома в восемь утра и возвращались поздним вечером, и родители не могли позвонить нам и узнать - где мы и что с нами, потому что не было мобильных телефонов.
- Мы сами ходили в кино и сами выбирали кружки и секции, в которых хотели заниматься.
- Мы катались на великах по всему городу, лазили по стройкам и военным частям, по гаражам и крышам домов, купались без родителей во всевозможных водоемах.
- Мы делали ракеты и бомбы на порохе и магниево-алюминиевой смеси, которые, представляете, летали и взрывались.
- Мы дрались с ребятами соседнего двора, и родители не подавали в суд за синяки и ссадины.
- Мы пили воду из колонок и кранов, а иногда просто звонили в незнакомую квартиру и просили неизвестного человека, который открывал нам дверь, дать стакан воды. И нам никто не отказывал.
- Мы сами бегали в магазин за мороженным и пирожками. Если нам было необходимо, то мы просто заходили к своим друзьям и знакомым без предварительного звонка и могли остаться ночевать у них.
- Мы были знакомы с детьми всего дома, а то и квартала, у нас были десятки друзей по всему городу, к которым мы сами, не предупреждая родителей, могли съездить на троллейбусе или автобусе.
- Мы сами, без родителей, ходили в походы в лес!
И мы выжили!
Учебная фильмотека: «Что такое хорошо и что такое плохо»
В серию входят:
- 1. «О смелости»
- 2. «Наши добрые дела»
- 3. «Настоящий товарищ»
- 4. «Честное слово»
Описание: В фильмах, входящих в данный сборник, представлены постановочные сюжеты (короткометражные фильмы). Каждый фильм - это небольшая история, легко понятная даже для самых маленьких школьников. Цель каждого фильма, воспитать в детях чувства и навыки, которые будут им необходимы в жизни. опубликовано